— Что с вами? Вы трещите как сорока.

— Если бы я молчала, вы бы обвинили меня в том, что я дуюсь.

— Вы впали в другую крайность. Так что теперь я уверен, что вы чем-то расстроены. Рассказывайте.

Антония улыбнулась: «Как я могу признаться, что переживаю из-за того, что он дурака свалял с Клео? Или что разочаровал меня, уведя Клео у Роберта?»

— О, пустяки, — наконец ответила Антония. — Я недовольна тем, как продвигается дело с картиной. Ведь скоро приезжает Филипп, а я хотела показать ему, что он не зря потратил свои деньги.

— А вместо этого вы зря тратите время на раскопки, не говоря уже про ваши занятия в университете.

— Вряд ли можно назвать тратой времени изучение итальянского, — заметила она.

— Ну, уж раскопки точно глупая забава, — не сдавался Толбот. — Что ж, вы поставили меня на место. Ничего удивительного после того, как вы назвали мою работу «сиюминутной прихотью».

— Это не так. Просто в тот момент я считала, что это «сиюминутная прихоть» для меня, но не для вас.

Они подъехали к дому Лучано, и им пришлось прервать спор.

Антония вспомнила, что захватила с собой одежду для сестер Понтелли. Лучано, к счастью, не было дома, иначе он ни за что не позволил бы девушкам принять подарок.

Мартина и Эмилия обрадовались и бросились в соседнюю комнату примерять обновки. Когда они вернулись, Антония заметила, что Мартина, старшая из сестер, сняла платок. Волосы девушки были коротко острижены.

— Я постриглась, — жалобно произнесла она. Взгляд ее стал умоляющим. — Не говорите Лучано. Он очень рассердится.

Антония улыбнулась и ответила по-итальянски:

— Зачем ему сердиться? Волосы снова отрастут.

— Это ради денег, понимаете, — вмешалась мать. — Парикмахеры скупают волосы.

Антония кивнула. Ну конечно! Она столько раз читала, что лучшим материалом для париков и шиньонов служат волосы итальянок из центральных районов Италии. Бедная Мартина! Как же она нуждается в деньгах, если решилась продать свои роскошные локоны!

Девушки демонстрировали обновки, а Антония, радуясь вместе с ними, подумала, что сестрам нужны новые туфли. Надо как-то узнать, какой размер они носят. В основном девушки ходят босиком, но все же обувь им пригодится.

Толбот пообещал, что вечером снова заедет к Лучано, и они с Антонией отправились туда, где Стефано и его небольшая бригада, вооруженная лопатами и ножами с тонкими лезвиями, уже ждали их, бранясь и переругиваясь.

Сегодня Толбота поджидал еще один человек, итальянец. Он представился синьором Ломбарди, директором археологического музея Перуджи. Они с Толботом долго о чем-то разговаривали, пока Антония, сидя на складном стуле, ждала указаний.

Наконец Толбот позвал ее:

— Пойдемте, Антония. Мы готовы.

Они втроем пошли к холму над домом Лучано. Следом шагали двое рабочих со, штативами и маленькими складными стульями в руках. Толбот нес странный прибор, который, как узнала Антония, назывался магнитометр. Но для чего он служит, она имела смутное представление.

Антонию попросили разлиновать листы в альбоме на квадраты в соответствии с большой схемой, которую показал директор музея.

— Когда я буду называть показания, заносите их под соответствующими номерами, — велел Толбот. — Они будут идти в разнобой, но это не важно.

Рабочие установили магнитометр на треногу в нескольких ярдах от ветхой лачуги Лучано. Они называли показания прибора на двух языках, после чего Толбот выкрикивал их по-английски.

Толбот с итальянцем передвигали прибор с одного места на другое, то укорачивая, то удлиняя треногу, в зависимости от крутизны склона.

Рабочие воодушевились, а Толбот выглядел ликующим, как никогда. Антония услышала, как он говорит своему спутнику, который расплылся в довольной улыбке:

— Возможно, она окажется даже больше и богаче, чем гробница Волумни.

Итальянец сделал все необходимые пометки, после чего Толбот подошел к Антонии и просмотрел цифры, которые она занесла в таблицу в альбоме. Взяв карандаш, он обвел несколько граф и показал их итальянцу. Тот кивнул.

— Вот и все, Антония, — тихо произнес Толбот. — Только никому ни слова. Мы думаем, что нашли очень ценную гробницу. Если сможем уговорить Лучано разрешить нам прорыть проход из-под его дома, сэкономим массу усилий. Если нет, нам придется копать вертикальный тоннель вниз от вершины. Надеюсь, это не понадобится. Синьор Ломбарди поможет получить разрешение. Особенно теперь, когда он знает, что под холмом что-то есть. Это, конечно, может оказаться просто фрагментом стены или гончарной печью, но прибор определенно что-то показывает.

— Каков следующий шаг? — спросила Антония.

— Лучано. Сначала попробуем его убедить.

— А если не получится? Тогда что?

Толбот посмотрел в туманную даль, на мягкий контур холмов, долины в прожилках речушек, спешащих к Тибру. Не дождавшись ответа, она вновь спросила:

— Примените силу?

— Боюсь, его жалкая лачуга в любом случае будет разрушена. Если мы начнем копать из-под дома, то, возможно, провалится фундамент. Если же пойдем сверху, над домом, произойдет то же самое. В любом случае, если под холмом действительно находится гробница, придется сооружать вход, чтобы люди могли прийти и посмотреть на нее.

— Какой вы безжалостный, Толбот!..

— О господи, Антония, мы же не собираемся разрушить великолепный памятник архитектуры, античный храм. За что мы действительно должны быть благодарны семье Лучано, так это за то, что их маленькая хижина до времени хранила от посторонних глаз наше открытие! Хотя даже сейчас мы не уверены, что прежние исследователи не обчистили наш дворец и не утащили все сокровища. Очень может быть, что банды грабителей время от времени наведывались сюда, выискивая, чем поживиться.

— Что бы там ни было, — вздохнула девушка, — надеюсь, вам улыбнется удача. Но будьте справедливы с Лучано. Он это заслужил.

Отобедав в тени их «походного лагеря» и хорошенько отдохнув, синьор Ломбарди вернулся в Перуджу, пообещав добыть все необходимые разрешения и бумаги как можно скорее.

— Как вы собираетесь сохранить находку в тайне от рабочих? — спросила Антония Толбота, когда они остались одни.

— В их интересах не болтать. Им платят фиксированную зарплату плюс бонусы за каждую интересную находку. Поэтому вся бригада бросает работу, когда кому-то из них кажется, что он нашел стоящее, чтобы Стефано или я могли оценить находку и вознаградить счастливчика.

— Понятно.

— Часов в семь мы снова навестим Лучано. Может, он к тому времени будет дома.

— Чем он зарабатывает на жизнь? Ему ведь надо содержать столько народу.