– Как здесь солнечно! – Она пробежалась по залу.

Проводив ее взглядом, Вячеслав улыбнулся.

– Большие окна и много воздуха. – Он дал улечься детскому восторгу Дайнеки, после чего предложил: – Пойдем дальше?

Когда они спустились на два этажа ниже и по коридору прошли на сцену, он спросил:

– Когда-нибудь залезала на колосники?

– Я даже не знаю, что это.

– Узкие мостики над сценой, для установки декораций и освещения.

– Откуда ты все это знаешь?

– У меня батя здесь больше тридцати лет проработал. Сначала рабочим, потом машинистом сцены. Я каждый уголок с детства знаю. Залезал даже туда, куда другим запрещается.

– Например? – спросила Дайнека.

– Например, на колосники, – показал он рукой вверх. – Лезем?

– Давай! – обрадовалась она.

Во время восхождения общение между ними временно прекратилось. С каждой ступенькой Дайнеке становилось все хуже, и когда она влезла на узкий мосток, ей стало тошно. С высоты десяти-двенадцати метров сцена казалась маленькой и далекой. Казалось, шагни за ограждение – рухнешь вниз и приземлишься не скоро.

– Ну как?

– Что-то мне нехорошо… – прошептала Дайнека.

– Закрой глаза и пережди пару минут, – посоветовал он. – Представь, что ты в лесу…

Она представила и почти успокоилась.

– А теперь спускаемся вниз. – Вячеслав помог ей ступить на первую перекладину. – Вот та-а-ак… Вот так.

Дайнека спускалась по лестнице, переставляя руки и ноги в ритме, который подсказывал ее страх. Но когда ощутила под ногами деревянные доски сцены, все страхи рассеялись, и ей опять стало чудесно.

– Теперь мы пойдем в трюм, – сказал Вячеслав.

Дайнека расплылась в недоуменной улыбке.

– Мы же не на корабле…

– Сейчас сама увидишь. – Он взял ее за руку и потащил сначала на лестницу, а потом на первый этаж.

Там они прошли до самого гардероба и нырнули в узкую дверь.

Вячеслав щелкнул тумблером и включил аварийное освещение.

– Это и есть трюм. Мы – под сценой.

– Прямо под сценой? – переспросила Дайнека, сделала несколько шагов и похлопала рукой по бетонной колонне. – Зачем это?

– Опорные колонны поворотного механизма сцены. Их пять: одна по центру, и четыре по кругу. – Вячеслав подошел к мощной колонне. – К центральной крепится поворотный шарнир. На остальные четыре опирается бетонная эстакада с катками. По ним едет рельс, который закреплен на деревянном щите. Это и есть поворотный круг.

– И когда нужно сменить мебель на сцене, его просто крутят? – догадалась Дайнека.

– Точно. – Вячеслав подошел к одной из четырех колонн и пнул ее носком. – Вот эту нужно менять. Видишь, в основании трещины.

– Вижу… – Дайнека снова похлопала по колонне рукой. – Но как же ее менять? Если сломать, сверху все рухнет.

– А мы подведем под эстакаду временные опоры из стальной двутавровой балки, снимем нагрузку, построим опалубку, сварим арматуру, зальем бетон, и – порядок!

– Да-а… – протянула Дайнека. – Это большая работа.

– Зато денежная, – сказал Вячеслав. – Ну как? Понравилось? Я бы еще несколько мест показал, да нужно работать. – Он достал из кармана рабочей куртки какие-то чертежи. – Идем, провожу тебя.

В коридоре их догнал старый рабочий:

– Слава!

Вячеслав обернулся.

– Идем, покажешь, какую стену ломать.

– Иван Иваныч, у вас на плане все обозначено…

– А шут его знает, куда там смотреть. – Рабочий вытер о комбинезон руки и достал из кармана листок.

Вячеслав забрал его и, бросив взгляд, укоризненно произнес:

– Это не тот этаж. Ломаем на втором, а это план третьего. Ну что вы, в самом деле, как дети…

– Сам покажешь или повременить?

Вячеслав явно занервничал.

– Времени в обрез! Повременить… Надо же! – Он обернулся к Дайнеке: – Подождешь? Я быстро.

– Можно с тобой?

Он заколебался, но потом мотнул головой и сказал:

– Идем.

События последних дней научили Дайнеку быстро ориентироваться в ситуации и еще быстрей принимать решения. Вот и теперь она скорей интуитивно отправилась с ними. Поднявшись на этаж, рабочий остановился у туалетов.

– Показывай.

Вячеслав развернул план и стал возить по нему пальцем.

– Вот, Иван Иваныч, видишь, здесь была ниша. Во время предыдущего ремонта ее кирпичом заложили. А теперь решили сделать встроенный шкаф, – он прошел к нужному месту и постучал по стене. – Здесь нужно ломать.

– Юрка, давай сюда «машку»!

Дайнека притихла.

– Кто эта женщина? – спросила она.

– Какая? – не понял Вячеслав.

– Эта самая Машка. Она сама будет ломать?

– Ах, эта… – засмеялся он. – Это не женщина, а большая кувалда, которой бьют стены.

Прыснув в кулачок, Дайнека спросила:

– Можно я посмотрю?

– Что?

– Как будут ломать.

Вячеслав оглядел ее светлое платьице и хмыкнул.

– Что? – насторожилась она.

– Ты не представляешь, что через минуту здесь будет твориться: кирпичное крошево, цементная пыль и груда камней.

– А я отойду. – Она огляделась и показала на туалет. – Спрячусь за дверью.

– А как будешь смотреть?

– В щелочку.

– Ну давай…

Рабочий по имени Юрий принес ту самую «машку», огромную кувалду на толстой ручке.

– Давай! – скомандовал Иван Иванович, и Дайнека, а за ней Вячеслав спрятались в туалете.

Раздался оглушительный удар, за ним еще и еще один. Было слышно, как посыпались кирпичи. Открытая дверь впустила облако пыли. Дайнека непроизвольно ее прикрыла.

– Я же говорил, – заметил Вячеслав.

Крушение стены длилось не больше пяти минут. Наконец они услышали голос Ивана Ивановича:

– Все! Порядок!

Вячеслав открыл дверь, и оба вышли из туалета. Цементная пыль еще не улеглась. Вокруг образовавшегося пролома валялись обломки кирпичей.

– Ниша-то с гулькин нос. – Юрий снова взял «машку» и тюкнул по нижнему ряду. Потом заглянул в проем. – Там что-то лежит.

– Ну-ка, посторонись, – Иван Иванович отстранил его, нагнулся, протянул руку и вытащил пыльную красную тряпку.

– Что это? – спросила Дайнека.