Эмлер вытащила из ее красной сумочки сигарету в мундштуке, но Бренда не позволила зажечь ее и сунуть себе в губы.

— Промокнет. Лучше добавь еще воды. — Глаза у нее закатились, и последние слова она почти проглотила. — Довольно, — сказала Бренда, когда вместе с четвертым черпаком вода дошла ей до пояса.

Артур скинул наконец пальто и, вытянув ноги на ковровой дорожке, курил сигарету за сигаретой. Он смотрел, как расплываются черты Бренды, как искажается выражение ее лица под воздействием огненного джина и горячей воды. Все, это никогда больше не повторится, говорил он себе, никогда. Никакого кипятка. Никогда. Скорее горло себе перережу. Он почувствовал себя пьяным, хоть и выпил всего глоток джина. Каким-то образом он сделался участником этой сцены, сидя между двумя женщинами у горящего камина, задыхаясь от пара, поднимающегося от ванны. Он перевел взгляд вниз, словно перед ним возник экран телевизора, но теперь не принимал участия в передаче. Подлинным оставалось только то, что происходило внутри его. И эта реальность, удостоверенная тяжелой усталостью, накопившейся после целого дня работы, и усиленная бьющей его лихорадкой, не менялась. Сигареты пахли навозом, но он курил. Он бы не отказался от кружки пива, однако в доме пива не держали, а выйти в паб он не мог, потому что не в силах был покинуть подмостков, к которым, казалось, его привинтили гаечным ключом. А когда ему все же удалось ослабить зажим, он почувствовал, что если попробует уйти, то обе женщины набросятся на него и разорвут на куски.

Эмлер со слезами в голосе твердила, что хочет уложить Бренду в кровать:

— Хватит уже, достаточно, теперь все будет в порядке.

У Бренды широко открылись карие глаза; она добродушно обвела взглядом комнату, словно просто принимала перед сном субботнюю ванну.

— Нет, — прохрипела она, — не будь дурой, так легко такие вещи не делаются, это точно. — Она повернулась, словно собираясь с силами, но от этого слабого движения по воде пошли пузыри, Бренду обожгло с новой силой, она застонала и закрыла глаза.

Артур подошел, наклонился, поцеловал ее влажный лоб и губы:

— Скоро все кончится, малыш.

— Да, да, знаю. У тебя доброе сердце, Артур.

Все, это никогда не повторится, сказал он себе. «Но неужели, — продолжал Артур внутренний разговор, — вся эта суета так уж необходима?» И еще он упорно не мог взять в толк, как они с Брендой такое допустили. Никогда.

— Держи, цыпленок, — в голосе Эмлер прозвучала боль, — выпей. — Ни слова не говоря, Бренда поднесла кружку к губам и тут же, не сделав и глотка, оттолкнула ее.

— Выпей, малыш, — проговорил Артур. Бренда повиновалась и слегка пригубила джин. Эмлер не умолкала, чтобы не дать Бренде держать глаза закрытыми и потерять сознание, спрашивала, когда она в последний раз делала завивку и где Джек, говорила, что это его штучки и следовало бы ему быть дома в такой момент. Бренда открыла глаза и приподняла голову:

— Ничего подобного, — возразила она. — Как раз наоборот. Откинь мне волосы с глаз, подруга. Джек предпочитает быть на работе, когда такое случается.

— Ну и неправильно это, — сердито откликнулась Эмлер. — Мужчины уверены, что им все сойдет с рук. — Она с откровенной ненавистью посмотрела на Артура.

Тот ухмыльнулся, и Эмлер отвела взгляд, вновь протянув Бренде кружку с джином.

— Много там осталось? — спросила она.

Эмлер заглянула внутрь.

— Половина, — приврала она.

Кожа на теле Бренды ниже пояса сделалась розовой, как у молодого лосося. Делая маленькие глотки, она откинула голову назад, не нашла точки опоры, снова подалась вперед и в конце концов наклонилась немного в сторону. У Артура тоже силы были на пределе. Из-за лихорадки его клонило в сон. Лицо Бренды тонуло в паре, в комнате было так жарко, и воздух настолько пропах джином, что временами он терял представление о том, где находится. Коротко обрубленные ножки стола, выглядывавшие из-под клетчатой скатерти, походили на ноги кухарки, выглядывающие из-под фартука, а массивный кухонный шкаф, зеркало которого полностью запотело, походил на баржу с углем, исчезающую в черном тумане. Стулья, диван, на котором Бренда разложила свою одежду, превратились в мокрые пятна, какие выступают на подоконниках. Артур встрепенулся, когда из потных пальцев Бренды выскользнула стеклянная кружка с джином, и Эмлер, словно подброшенная пружиной, сорвалась с места, сбила по дороге шаткий стул, но не дала-таки напитку пролиться на ковер, после чего насухо вытерла Бренде полотенцем ладонь и вернула ей кружку.

— Совсем немного осталось, цыпленок, — ласково проговорила она.

— Не хочу. Меня сейчас стошнит. — Бренда оттолкнула ее руку.

— Это для твоей же пользы, — стояла на своем Эмлер.

— Выпей, — мягко попросил Артур. — Еще капельку, цыпленок. — Запах джина пробил заложенный нос, и Артур почувствовал, что, похоже, немного загрипповал.

— У меня голова кружится, — пожаловалась Бренда.

Эмлер добавила воды в ванну.

— Не закрывай глаза, — сказала она, внимательно глядя на Бренду, — тогда и голова кружиться не будет, малыш.

— Да они сами закрываются. — Бренда попробовала сделать глоток, но джин полился у нее изо рта. — Мать меня этому не учила, — протянула она и повторяла, повторяла эту фразу, пока ее стало невозможно разобрать. Тогда она запела тонким кошачьим голоском.

— Перестань, цыпленок, — увещевающе сказала Эмлер и повернулась к Артуру. — А ты ублюдок. Грязный ублюдок.

— Кто ублюдок? — Он подпрыгнул от изумления. — Идиотка, уродина, тварь!

— Глотни, цыпленок, — повторила она. — Ну же. Еще капельку. И держи глаза открытыми, тебе лучше будет.

Бренда наклонила стакан и сделала глоток, потом, не говоря ни слова, тупо посмотрела прямо перед собой. Лицо ее побледнело, губы плотно сжались. Эмлер стерла у нее полотенцем пот с лица, откинула со лба прядь волос и добавила в ванну горячей воды.

— Смотри, совсем чуть-чуть осталось. — Она протянула ей кружку.

— Я думала, уже все! — У Бренды скривились губы. — Не могу больше, вырубаюсь, — прорыдала она.

Эмлер скосилась на кружку с остатками джина на дне.

— Оставь ее в покое, — сказал Артур. — Игра сыграна.

— Заткнись, — резко бросила она, — это моя работа.

— Так и работай. — Артур закурил очередную сигарету.

Бренда вдруг поднялась на ноги, ее разгоряченное, с побагровевшей кожей тело раскрылось перед ним, словно роза в полном цвету. Она пошатнулась, но удержалась на ногах и ступила из ванны на ковер. Эмлер досуха вытерла ее, придерживая одной рукой.

— Помочь? — предложил Артур.

— Нет, спасибо, — незамедлительно последовал ответ, — как-нибудь сама, без твоей помощи справлюсь, большое тебе спасибо. — Она потянулась к лежащему на диване халату, при этом полотенце соскользнуло, и ее, совершенно нагую, повело в сторону огня. Артур первым перехватил ее, но Эмлер ревниво оттолкнула его и сама обхватила полное тело Бренды, пытаясь в то же время натянуть на нее халат.