— Меня больше устроило бы наоборот, — призналсягубернатор, показывая на дипломат с деньгами.

— Не получится, — сказал Петровский. — Высами знаете, что не получится. Наш кандидат победит при любом раскладе. Мыможем уступить лишь первый тур. Губернатор снова посмотрел на дипломат сденьгами.

— И вы можете гарантировать, что мы победим в первомтуре? — спросил он, все еще сомневаясь.

— На некоторых участках мы можем договориться, —предложил Петровский, — не обязательно сразу рапортовать об итогахвыборов. Их можно задержать на несколько часов. Иногда бывают технические сбои.А взамен вы получаете благодарность крупнейшей компании «Финойл» и мои личныезаверения в дружбе.

— Нет, — возразил губернатор, — если я несмогу обеспечить нужных депутатов, то мне самому понадобится ваша поддержка. Унас через год выборы.

— Что вы предлагаете?

— В качестве платы за услугу вы помогаете мне нагубернаторских выборах. Разумеется, я оплачу все ваши расходы. Но на выборахгубернатора вы станете поддерживать мою кандидатуру, а не представителя«Финойла».

— Согласен, — кивнул Петровский. Теперь он понял,зачем понадобился губернатору. Того меньше всего интересовала судьба директоракомбината. Его волновало прежде всего собственное положение и собственныевыборы. Именно по этому ему была нужна поддержка такой мощной аналитическойкомпании, как «Миллениум».

— Тогда мы договорились. — Губернатор тяжеловздохнул. — Но мне все равно будет трудно убедить Москву, что я не ведудвойной игры. Я буду ждать вас через полгода, когда начнется выдвижениекандидатов в губернаторы. Надеюсь, вы не забудете о нашей договоренности?

— Я всегда держу слово, — ответил СвятославОлегович и сам подивился, как твердо прозвучало его заверение. Хотя сам онпрекрасно знал, что его слово ничего не стоит. Он сохранял верность лишь до техпор, пока ему это было выгодно. Только выгода — ничего личного.

Петровский поднялся, пожал протянутую руку губернатора ивышел из кабинета. Когда он ушел, из комнаты отдыха губернатора вышел пожилойчеловек лет семидесяти. Это был советник губернатора, бывший руководительместной госбезопасности, которому губернатор искренне доверял. К тому жесоветник был родственником его супруги.

— Вы все слышали, Николай Федорович? — спросилгубернатор.

— Он не взял деньги, — напомнил советник, —значит, уверен в своих силах.

— Ему можно верить?

— Конечно, нет. Но он прав. Нужно провести первый тур ипроверить ваши возможности. Если он согласился на разрыв, то мы должныпопробовать. Будет разрыв больше десяти процентов — рискнем и тогда во второмтуре мы дадим им бой. Но если разрыв будет в один или два процента, то он прав.Левые поддержат его кандидата, и Абрикосов гарантированно пройдет. Однако вМоскве будут знать, что ты боролся изо всех сил. И если все будет так, как онговорит, то на губернаторских выборах поддержка такой мощной структуры, как«Миллениум», тебе очень понадобится.

— Получается, мы ждем, кто кого обманет? — понялгубернатор.

— Это и называется политикой, — заметил НиколайФедорович.

Бронштейн ждал Петровского в коридоре. Они молча спустилисьвниз, миновали проходную, вышли на улицу. И только тут Святослав Олегович тихосказал:

— Вы были правы. Он решил поторговаться. Хочетгарантировать свое выдвижение в губернаторы. Просил нашей поддержки.

— А взамен обещал не мешать Абрикосову?

— Мы договорились, что в первом туре победит сминимальным разрывом его кандидат. А во втором пройдет наш.

— Вы ему доверяете?

— Конечно, нет. Если разрыв будет минимальным, онструсит и не станет ничего предпринимать. Но если добьется в первом туреподавляющего превосходства, то просто плюнет на все наши договоренности.

— Вы, как всегда, правы, — согласилсяБронштейн, — думаю, у вас был полезный разговор.

— Очень, — согласился Петровский, усталоулыбнувшись. — Вы не знаете, когда отсюда самолет на Москву?

— Если «Аэрофлотом», то завтра утром. Но можно полететьдругой компанией, — Очень надеюсь, что не с пересадками, — заметил всердцах Петровский. И в этот момент раздался телефонный звонок. Он достал свойаппарат.

— Нечипоренко умер, — сообщил печальную новостьПаша Бубенцов. — Это случилось пять минут назад. Я не знаю, что мнеделать…

Августовский дефолт стал настоящим шоком не только дляРоссии, но и для многих соседних государств, связанных с огромной странойтысячами экономических связей. Впервые миллионы людей столкнулись с настоящимэкономическим кризисом, теряя не только свои деньги в банках, но и ощущениестабильности, казалось бы, появившееся в последние годы.

Однако рассматривать этот кризис в отрыве от егополитической составляющей было бы неправильно. На самом деле все проблемы былистянуты в тугой клубок, разорвавшийся именно в августе девяносто восьмого года.

Сначала начала падать цена на нефть — основу экспортастраны. Затем возникли проблемы по уплате государственных бумаг, на которыхспекулировали практически все крупные финансовые компании и банки. Проявились ипоследствия ошибочного курса на удержание рубля, когда был установлен жесткофиксированный курс его к доллару. Многомиллиардные кредиты МВФ практическиразворовывались либо использовались нецелевым способом. Из получаемых денегсразу приходилось отдавать проценты по долгам и платить иностраннымспециалистам за «консультации». В результате из каждого миллиарда выделяемыхденег две трети сразу списывались, а оставшиеся миллионы успешно разворовывались.Но дело было не только в экономических просчетах и резком падении цен на нефть.На подобную ситуацию наложились и роковые политические ошибки руководствастраны. Сначала было «весеннее поветрие» президента, когда он отправил вотставку главу правительства, проработавшего с ним много лет. Президентудоложили об имеющихся политических амбициях премьера, и он решил прерватьполитический полет своего возможного преемника. Премьера вызвали и безобъяснения причин отправили в отставку.

Это была первая крупная политическая ошибка. Стабильностьправительства в условиях экономического кризиса могла смягчить возможный удар,но президент плохо разбирался в экономике. Затем последовала втораяполитическая ошибка. На должность премьера был рекомендован молодой человек,лишь недавно переведенный в правительство. Выбирая такую кандидатуру, президентруководствовался сугубо личными мотивами, понимая, что столь неопытному инеизвестному молодому премьеру будет невозможно проявлять политические амбиции.Правительство должно состоять из технократов, готовых работать, а не заниматьсяполитиканством, считал он, забывая, что руководство экономикой вразваливающейся стране — самая большая политика.