– А что родители? – Детектив не мог понять, как такое не заметили взрослые.

– Ничего, – развела руками художница. – Кто бы им это сообщал? Мы с братом боялись: она всегда объясняла, смакуя подробности, что сделает с нами, если мы нажалуемся. Да и… Машка была такой лицемеркой! При отце и папе Егоре становилась любящим нас ангелом. Но… всему и всегда приходит конец. Однажды, мне было уже пятнадцать, я влюбилась в мальчика из своей школы. Мы с ним постоянно переписывались в соцсетях. Машку это доводило до белого каления. И вот она в очередной раз набросилась на меня, разбила телефон, ударила. Прибежал Любомир. И… я сорвалась – стала избивать ее в ответ. Да и брат не отставал. Потом мы привязали ее к стулу, и я измазала ей лицо йодом. Машка так орала, что сбежался весь дом.

– Похоже, вам тогда еще и досталось, – сочувственно предположил Майк.

– Как сказать. – Тон Любавы стал спокойным, она вернулась к работе. – В нашей семье не было выговоров и всего такого прочего. В угол не ставили. Просто тогда отец выдал ей приличную сумму на восстановление неземной красоты, а потом сказал, что мы обязаны вернуть ему эти затраты.

– Я, наверное, не смогу этого понять, – подумав, признался шеф агентства. – Слишком странная отцовская любовь.

– Это так, – похоже, художницу эти вещи не заботили. – Отец в принципе был сухим и жестким. Всегда. А папа Егор… Знаешь анекдот, когда многодетного отца спросили: неужели он так любит детей? Он сказал: нет, но люблю сам процесс. Вот и папа Егор такой. Он любит женщин и секс. А дети… Ну, в целом хорошо, что так получилось.

– Ладно. – Майк тяжело вздохнул. – Будем считать, я это понял, хоть и не принял. А дальше? Она от вас отстала? И как вы расплатились?

– С тех пор любовь старшей сестры ограничивалась мелкими пакостями в наш адрес, – усмехнулась Любава. – А расплата… Любомир каким-то чудом нашел в сети некоего любителя искусства и продал ему наши с ним призовые работы. Мы же оба ходили в художественную школу, участвовали в конкурсах, занимали первые места. Вот весь наш запас побед и был тогда продан. Мы расплатились с отцом и закатили хорошую пьянку, после которой я набралась смелости и потеряла девственность с тем самым мальчиком.

– Интересный способ отметить победу, – иронично прокомментировал Майк. – Ладно, давай забудем всю эту, прости, мерзость. Ты приехала сюда в мае, как и Любомир.

– Вот уж нет! – Как ни странно, в этот раз она отреагировала довольно резко. – Брат вернулся домой только после распоряжения отца.

– Я что-то не так спросил? – осторожно осведомился детектив.

Любава раздраженно оторвалась от работы.

– Ты же сыщик, – иронично заметила она. – И тебя не удивляет, что я так спокойно излагаю ужасы своего детства? Или это рассматривается как часть моего скандального имиджа?

– Нет, – спокойно возразил Майк. – Но эту странность я отметил, как и твой лексикон. Я предположил, что ты просто долгое время общалась с психологом.

– Угадал. – Она улыбнулась. – Психологом был мой первый муж. Он остается моим другом по сей день. Он научил меня любить и ценить себя, отпустить все это… жить свободно. Хотя в этом и был корень проблемы. Я все же смогла противостоять Машке. Но у меня есть брат-близнец, и его я люблю. Но…

Она снова тяжело вздохнула и скрестила руки на груди, будто защищалась.

– Для Любомира я всегда буду маленькой девочкой, нуждающейся в его защите, – стала грустно пояснять она. – Он не представляет свою жизнь без того, чтобы опекать меня, защищать и… контролировать. Я для него не повзрослела. Он – в моем личном пространстве. Всегда. Считается, что близнецы духовно очень близки, и это так. Но… не настолько, чтобы задыхаться в обществе друг друга.

– А ты задыхаешься. – Детектив вспомнил, как вчера за ужином художница резко сбросила руки брата со своих плеч. – Или задыхалась.

– В прошлом больше, сейчас меньше, – не стала врать Любава. – Но я могу настоять на своем, потому я здесь, а он там, в городе. Пусть Любомир этому и не рад. Я выросла, хотя он и не признает этого. В конце концов, мы и правда чувствуем друг друга. Этого достаточно.

Майк дал понять, что закрывает тему:

– Только один вопрос, вернее уточнение. Я знаю, что Любомир искусствовед и держит галерею. Но ты сказала, он тоже художник.

– Да, – женщина снова положила на колени планшет и взяла карандаш, – он неплохо рисует. Но… не идеально. Он сам знает, потому делает это редко. Он любит портреты, особенно детей. Кстати, неплохо на этом зарабатывает.

– Ладно. – Майку осталось выяснить еще пару моментов. – А остальные дети? Им тоже не везло с Марией?

– В меньшей степени. – Любава оставалась спокойной. – Появилась Наташа, за что ей спасибо. Она реально вдохнула в эту семью хоть немного тепла. Ната Машку на дух не переносила и не давала ей подобраться к остальным, как и Михаил.

– Он как-то мало тянет на роль героя, – не удержался детектив от иронии.

– Он и не герой, – улыбнулась художница. – Для него это… Что-то вроде сопутствующих обстоятельств. На Мишке держится семья, все дела. Он гениальный управляющий, и не только в бизнесе. Вся наша жизнь – его работа. Характер у него с детства не сахар, а тут еще и эта нагрузка. Почти небо на плечах. Однако…

Она снова пожала плечами.

– К Машке у него свой счет, – признала Любава. – Эта стерва богобоязненная питала к Мишке далеко не сестринские чувства. А он… Притом что, как и любой член нашей семьи жить не может без секса, испытывал к ней искреннее чувство омерзения. Думаю, ты можешь представить, как она портила ему кровь! Отсюда и его вынужденная забота об остальных – чисто назло ей. Хотя к Дашке он искренне привязан. Как и я, как все мы. Не знаю, почему этой девчонке удается быть такой очаровательной? Наверное, наша младшенькая просто не обращает внимания, что живет в серпентарии. Она непробиваема. Вроде и сама по себе, но при этом со всеми ведет себя нормально. Просто не обращает внимания на чужих тараканов, но признает за нами право их иметь. Мишка в ней души не чает. Думаю, если бы дом загорелся, он схватил бы Дашку и рванул к выходу, а остальные… сами управятся.

– Не думал, что он способен относиться так хоть к одной женщине, – удивился Майк. – Но это приятная новость. А теперь, прости, пара чисто полицейских вопросов. Где ты была в тот вечер, когда твоего отца нашли мертвым?

– Здесь, с любовником, – как о само собой разумеющемся сообщила художница. – И кстати, на ту ночь, когда, похоже, убивали Машку, у меня точно такое же алиби. Если не считать, что партнер был другой…

Шерлок с искренним умилением смотрел на двух крох, играющих на одной из лужаек парка. Анна гуляла с детьми в потрясающе живописном парке, да еще и безлюдном.

– Что-то я не вижу усиленной охраны, – нахмурившись, заметил детектив.

– Да ладно вам, – беспечно отмахнулась молодая женщина. – Я вчера погорячилась. Что эти охранники сделают? Убийца явно один из членов семьи. И что, они ко мне родственников подпускать не будут?