– Да с чего бы! – отмахнулся его шеф.

Тетка перешла дорогу, волоча за собой бренчащую авоську сбутылками, прошла еще несколько шагов и торопливо скрылась в темной подворотне.

Штырь бросился следом, заглянул в эту подворотню и сделалзнак своему напарнику следовать за собой.

Они оказались в полутемном дворе-колодце, в одном углукоторого стояло несколько переполненных мусорных баков, а в другом ржавелибренные останки разбитого «Запорожца». Рыжеволосая особа куда-то подевалась.

– Вот черт, – проговорил Штырь, недоуменно вертяголовой, – она же сюда только что вошла! Мы же ее видели! Что она, сквозьземлю, что ли, провалилась?

– Мужики, вы чего-то потеряли? – раздался вдруг заспиной у напарников насмешливый голос. – Может, вам помочь?

Штырь резко обернулся. В подворотне, которую они только чтоминовали, стоял приземистый бомж в драном ватнике, с лицом, изуродованнымкривым шрамом.

–. Знакомую ищем, – неприязненно ответил Штырь идвинулся навстречу бомжу.

– Вот эти, – из-за плеча бомжа показалась немытаярыжеволосая особа в грязно-зеленой куртке, – вот они самые! Идут за мной иидут, куда я, туда и они… черт их знает, чего им надо! Может, они маньякикакие! Может, они меня домогаются! А я – девушка скромная, порядочная, мнеманьяки ни к чему…

– Вы, мужики, зачем женщину пугаете? – осведомился бомжи сделал шаг вперед. – Это нехорошо!

– А ты что – неприятностей на свою голову ищешь? –скривился Штырь. – А ну, сгинь отсюда! Нам с этой лахудрой поговоритьнадо! У нас к ней дело!

– Это нельзя, – ответил бомж и выбросил вперед руку сзажатым в ней горлышком разбитой бутылки, – это запрещается! На это у васнету разрешения!

– Ты, пьянь болотная, сказано тебе – вали с дороги! –повысил голос Штырь и резким жестом вытащил из кармана складной нож. – Тыне знаешь, с кем связался!

– А ты знаешь? – глаза бомжа загорелись нехорошимогнем.

– Точно говорю – маньяки! – взвизгнула женщина. –Семеныч! Семеныч!

В глубине двора открылась незаметная железная дверца, иоттуда выкатился колобком невысокий жизнерадостный толстячок в отутюженномсером костюме и дорогих ботинках. Он странно выглядел в этом дворе, средибомжей и помойных баков. Следом за ним, переваливаясь, как дрессированныймедведь, выбрался здоровенный мужик лет сорока в спортивном костюме.

– Это кто же на моей территории шум устраивает? –проговорил толстяк, выходя на середину двора. – Это кто же мешает моемузаслуженному отдыху?

– Вот, Семеныч, – затараторила женщина, – я тут,значит, работаю, стеклотару собираю, потому как у меня разрешение имеется,лично тобой выданное, а эти двое за мной увязались, и идут и идут, куда я, тудаи они, а может, они маньяки какие-то, может, у них насчет меня нехорошиенамерения имеются, или, допустим, они меня похитить хотят на внутренние органы…

– С тобой ясно! – милостиво проговорил Семеныч иповернулся к незнакомцам: – Вы зачем женщину пугаете? Вы зачем трудящемусячеловеку настроение портите? Вы, ваще, кто такие?

Прилизанный тип окинул Семеныча и его телохранителявысокомерным взором и произнес сквозь сжатые зубы:

– Я тебе отчитываться не собираюсь! Ты кто такой? Ползиобратно в свой клоповник, пока мы с братаном у тебя сокращение кадров неорганизовали! – с этими словами он вытащил из-за пазухи пистолет сглушителем.

– Ой-ой-ой! – Семеныч взмахнул короткимиручками. – Сейчас испугаюсь!

Он щелкнул пальцами. В воздухе просвистел кусок кирпича ивыбил пистолет из руки прилизанного. Тот обернулся, тряся ушибленной рукой, иувидел, как бомж, перегородивший им выход из двора, поднимает с земли второйкирпич.

– Да вы на кого поперли! – взвизгнул Штырь и бросилсяна прорыв, но бомж размахивал перед ним горлышком бутылки, и за спинойраздавались тяжелые шаги телохранителя Семеныча.

Драка была короткой, но бурной.

Через несколько минут невезучие напарники валялись нагрязном асфальте, тяжело дыша и снизу вверх глядя на победителей. Уприлизанного на лице расплывался здоровенный синяк, правая рука быстрораспухала. Штырь пострадал еще больше – у него была располосована щека и, кажется,сломано ребро.

Семеныч разговаривал по мобильному телефону.

– Павел, ты бы подскочил сюда на минутку, – говорил онкому-то степенным, уважительным тоном. – Ну, не то чтобы особенно важное,но по твоей части… Тут у меня двое гастролеров безобразничали, пришлось их…того… да нет, зачем же так, просто временно обездвижить! Ну ладно, давай, жду!

Еще через несколько минут во двор въехали «Жигули» смилицейской мигалкой. Не заглушая мотора, из машины выбрался мордатыймилиционер в кителе с капитанскими погонами. Первым делом он вразвалку подошелк Семенычу, уважительно пожал ему руку и только потом повернулся к лежащим наземле напарникам.

– Эти, что ли? – он пнул Штыря в бок носком сапога.Штырь застонал: удар пришелся по сломанному ребру.

– Эти, – вздохнул Семеныч. – Пришли, понимаешь, иначали тут выступать… никакого, понимаешь, воспитания! Ну, парни мои немножкопогорячились…

– Это понятно… – протянул милиционер, – иногда и нехочешь, а погорячишься! Я вот думаю. .. помнишь, в марте канцелярский магазинкакие-то двое ограбили? Так не иначе это они и есть!

– Очень даже может быть! – поддержал Семенычмилиционера. – Наверняка они!

– Эй, начальник, – прохрипел Штырь, – ты нам чужоене шей! Мы грамотные ничего не подпишем!

– А тебя кто-то спрашивает? – повернулся к нему капитани снова ткнул ногой в бок. – Пока тебя никто не спрашивал, лежи и отдыхай!Вот когда спросят, тогда и будешь про свою грамотность базарить!

Он задумчиво огляделся по сторонам, потом наклонился над«гастролерами», провел рукой по их одежде и вдруг, как цирковой фокусник,вытащил откуда-то два маленьких бумажных пакетика.

Повертев эти пакетики перед носом у Семеныча, он озадаченнопроговорил:

– Ты смотри, чего я нашел! Порошок какой-то… надо бы влабораторию отдать, пускай проверят! Может, конечно, зубной порошок, а может, инаркотики! Мне мое чутье подсказывает, что наркотики! А если мне чутье чтоподсказывает – я ему доверяю!

– Начальник, – Штырь попытался подняться, но ему сновадосталось ногой в больной бок. – Начальник, ты что же делаешь? Ты что жебеспредельничаешь? Ты что, думаешь, на тебя управы не найдется?

– Во как! – милиционер довольно переглянулся соСеменычем. – Тут еще и угрозы должностному лицу при исполнении! Еще иоскорбления! Полный, можно сказать, букет моей бабушки! Семеныч, в свидетелипойдешь?

– Пойду, – радостно согласился толстяк, – за тебя,Павел, куда угодно пойду, хоть на Колыму, потому что сильно тебя уважаю!