На широком, как летное поле аэродрома, письменном столезазвонил телефон.

На этом столе имелось несколько телефонов, но именно этотстаромодный, массивный аппарат цвета слоновой кости был среди них самым важным.Звонил он редко, и каждый такой звонок обозначал либо серьезные неприятности,либо, наоборот, шанс, подаренный благосклонной судьбой.

Лев Николаевич протянул руку и снял трубку.

При этом он заметил, что рука его мелко дрожала, иогорчился.

Нужно держать себя в руках, не давать воли нервам. Этак рукибудут потеть от волнения, а это уж совсем никуда не годится. Рукопожатиечеловека его уровня должно быть сухим, твердым и холодным. Холодным как сталь.

Еще не так давно, снимая трубку с этого аппарата, ЛевНиколаевич вставал. Он долго не мог приучить себя разговаривать с начальствомсидя. Даже когда начальство никак не может его увидеть. Но в последние днисудьбоносные звонки случались довольно часто, и он привык относиться к нимболее сдержанно.

– Слушаю, – проговорил Лев Николаевич, прижав трубку куху.

– Материалы подготовлены? – осведомился бесцветныйголос, искаженный устройством засекречивания.

– Готовы, – Лев Николаевич едва не назвал своегособеседника, но вовремя прикусил язык.

– Передашь их сегодня моему человеку, – продолжилсобеседник и назвал место встречи.

Лев Николаевич замялся, и бесцветный голос с едва различимойусмешкой проговорил:

– Не беспокойся, Лева, наша договоренность остается в силе.Как только документы поступят по назначению – тебя переведут в Москву, местодля тебя уже готово.

Лев Николаевич едва не выпалил «рад стараться». Правда, егорадость немного подпортила насмешливо-покровительственная интонациясобеседника, и еще то, что тот назвал его по имени. Конечно, вычислить его пономеру телефона ничего не стоит, но все же есть какие-то правила, по которымведут такие разговоры. Он-то не назвал собеседника по имени-отчеству! Тем самымэтот человек еще раз подчеркнул дистанцию между ними!

Из трубки давно уже доносились гудки отбоя.

Лев Николаевич взглянул на трубку с некоторой неприязнью иположил ее на аппарат.

Ладно, мы еще посмотрим, кто будет смеяться последним!Главное – попасть в Москву, а там уж он развернется!

Он встал из-за стола, открыл сейф, вынул из него новенькийкейс с массивными металлическими замками. Поставив кейс на стол, огляделся,словно уже прощался со своим кабинетом.

Еще недавно этот кабинет казался ему пределом мечтаний,венцом карьеры. Этот просторный стол, красивая вымуштрованная секретарша,огромный ковер с мягким зеленым ворсом, многочисленные телефоны… ведь именноколичеством телефонов на столе определялся уровень начальника!

Только добившись этого места, он понял, как малы, какничтожны его возможности! Настоящая власть, настоящее влияние, настоящие деньги,да и вообще настоящая жизнь – только там, в Москве! И ради того, чтобы попастьтуда, он готов был на любую подлость, да что там – на любое преступление и дажена любой риск.

Ведь надо признаться себе: то, что он сейчас делает – оченьрискованно.

«Материалы» – ну надо же! Он хмыкнул. Никакие не материалы,а обычная взятка. То есть не совсем обычная – деньги, конечно, большие, тристатысяч долларов, хотя для Москвы это не так чтобы много.

Но дело в том, что человек, для которого предназначеныденьги, очень уж на виду, да еще сейчас у него неприятности. Там, в Москве, всевремя какая-то чехарда – то министров сажают, то прокуроров меняют… Иоткладывать такое дело нельзя, нужно действовать сейчас, пока этот человекчто-то может, кто знает, каким будет его преемник!

Так что если сейчас станет известно о взятке ЛьвуНиколаевичу, не видать не то что Москвы, но даже этого кабинета… да какой тамкабинет! Ему останется разве что собирать бутылки по помойкам… хотя, говорят, итам конкуренция!

На лбу у него выступила испарина.

Лев Николаевич достал из кармана белоснежный платок,промокнул лоб и взялся за ручку кейса.

И в это время ожило переговорное устройство на его огромномстоле.

– Лев Николаевич, – низким интимным голосом проговориласекретарша Виктория, – к вам Антон Сергеевич!

– Черт! – прошипел Лев Николаевич. – Не могласказать, что я ушел! Обычно она куда сообразительнее! Как не вовремя… но чтоделать, придется принять, а то пойдут разговоры…

Пусть войдет! – громко сказал он, щелчком переключивинтерком, и поспешно переставил кейс со стола на пол, сбоку от своего удобногорабочего кресла.

Дверь кабинета открылась на четверть, в нее деликатнопроскользнул крупный светловолосый мужчина с преданно выпученными рыбьимиглазами. В руке он держал большой потертый портфель.

– Что у вас, Антон Сергеевич? – Лев Николаевичдемонстративно взглянул на часы. – Меня ждут в мэрии…

– Это по поводу нового корпуса, – зачастил тот, ещебольше выпучив глаза. – Вы хотели посмотреть чертежи… вы просили ихподготовить. .. я могу вам показать… – и он, еще не закончив фразу, плюхнулсвой портфель на дальний конец стола, расстегнул застежку и принялся вываливатьна стол уйму бумаг.

– Не сейчас, – Лев Николаевич поморщился, откровенная тупостьподчиненного его раздражала. – Вы не поняли? Я же сказал, меня ждут вмэрии…

– Извините! – подчиненный всплеснул руками, его шеяпобагровела, а глаза чуть не вылезли из орбит. – Извините, ясейчас! – и он принялся торопливо заталкивать бумаги обратно в портфель.

– Лев Николаевич! – раздался вдруг из интеркомавзволнованный голос секретарши. – Можно вас на секунду? Это очень важно!

– Что?! – раздраженно переспросил начальник. – Вчем дело?

– Я не могу говорить! – Виктория перешла на свистящийшепот. – Но это очень важно!

– Черт! – Лев Николаевич покосился на спрятанный подстолом кейс, потом на подчиненного, трясущимися руками убирающего в портфельчертежи, и в несколько шагов покинул кабинет.

Едва он вышел из кабинета, Антон Сергеевич словно переродился.Он выпрямился, стремительно обежал стол, вытащил из-под него кейс, снова обежалстол. Из своего огромного портфеля вынул второй кейс, точно такой же, какпервый. Чемоданчик Льва Николаевича ловко запихнул в свой портфель, сверхузавалил чертежами. Свой же кейс поставил на место похищенного, возле кресланачальника, вернулся и снова с глупым, озабоченным видом принялся засовывать впортфель чертежи и листы документов.

– В чем дело? – Лев Николаевич вышел в предбанник ираздраженно уставился на секретаршу.