— Я не разделяю ни твоего оптимизма, ни твоей бравады.

— Просто ты стареешь, Ермилов.

Пока Олег думал, что уже второй раз за последнее время слышит упрек в старении, а стало быть, в косности, Горюнов уже проник в подъезд, проигнорировав хлипкий домофон. Он просто энергично дернул дверь, и она распахнулась.

Они поднялись на третий этаж, оказавшись на темноватой лестничной клетке. Окна с грязными стеклами едва пропускали свет и находились этажом ниже и выше на лестничных площадках, где громоздились почтовые ящики, некоторые из которых ощерились сломанными и распахнутыми дверцами.

Петр указал на дальнюю от лестницы дверь, обитую дерматином, наверное, еще в советские времена, он уже и расползся по швам, этот дерматин, как союзные республики. По его молчаливому жесту Олег понял, что Горюнов не так уж беспечен.

Встав слева от двери, в узком простенке, он нажал на кнопку дверного звонка.

— Кто? — раздался довольно молодой и встревоженный мужской голос из квартиры.

— Из социальной службы по уходу за пожилыми людьми и инвалидами. Мне нужен Хамед Мамедов. Это вы?

— Что вам нужно?

— Есть возможность получить новый немецкий протез. Нам оказали спонсорскую помощь из Германии, выделили на город несколько протезов. Сами же немцы будут их подгонять. Приехали специалисты. Если вы согласитесь участвовать в программе, нам нужно ваше письменное согласие и подпись. А то у нас очередь. Все зависит от индивидуальных особенностей вашей травмы.

Горюнов с Ермиловым договорились еще в машине, что им надо под любым предлогом зайти в квартиру, понять, с кем имеют дело, осмотреться, не дать возможности уничтожить телефон и тогда оформить его изъятие.

Но пока их не собирались пускать и на порог. Олег стоял на ступенях, поставив ногу на площадку и опершись одним локтем о колено, а другим о перила. Он излучал скепсис своей позой по отношению к действиям Горюнова, но именно эта поза его и спасла, когда в следующую минуту раздались выстрелы из-за двери, один за другим. Три или четыре. Первая же пуля срикошетила от дверцы электрощитка и чиркнула Ермилова по плечу, вспоров край короткого рукава рубашки, и рассекла кожу. Если бы он стоял ровно, то пуля прилетела бы прямиком в сердце.

Олег схватился правой рукой за левое плечо, уронил папку и отскочил на несколько ступеней вниз, наблюдая за происходящим из партера.

— Надо вызвать поддержку! — крикнул он Горюнову и начал звонить в местное Управление. Они там сами сообразят, какие службы задействовать.

Олег мысленно чертыхался, понимая, что они таки нашли на свою голову приключения и отписываться им теперь придется долго. Обнадеживало, что он здесь по приглашению Горюнова. Тот пусть и отдувается.

Однако Петр и не думал отступать. Он вдруг вытащил пистолет из кобуры и несколько раз выстрелил в дверь, метя в замочную скважину. Затем шарахнул ногой туда же, в район замка. Дверь не просто распахнулась, она слетела с петель и рухнула внутрь квартиры.

Горюнов, не слушая предостережения Олега, заскочил вслед за дверью. Оттуда послышались вскрик, возня, и Петр, слизывая кровь с костяшек на кулаке, вышел из квартиры. Взлохмаченный, он напомнил мангуста Рики-Тики-Тави из книги Киплинга, который только что удавил кобру. Наташка заслушала эту еще советскую пластинку.

— Вызывай только наших. Экспертов и следователя. Полиция тут уже ни к чему. Ты сам как?

Ермилов поднял руку, он как раз дозвонился до оперативного дежурного.

Закончив говорить по телефону, Олег Константинович заглянул в квартиру. В конце коридора лежал мужчина лицом вниз, с руками, связанными за спиной поясом от махрового коричневого халата, который валялся рядом. Брючина у хозяина задралась, и из-под нее торчал розовый протез.

В квартире пахло странно. Вроде ацетоном.

— Он обдолбанный, что ли? — спросил Ермилов. Ему приходилось, работая в прокуратуре, выезжать на квартиры наркоманов. Этот стойкий запах ацетона, который возникает, если готовят в домашних условиях «черный раствор» опиата, был Олегу знаком.

Он склонился над связанным мужчиной, поглядел на сгибы его локтей и подумал, что от употребления «черного» могут и ногу ампутировать. Хотя таким грязным раствором не брезгуют обычно только молодые и уже конченые наркоманы. А этот дожил до солидного возраста. Вены Хамеда были чисты.

— Они иногда колют между пальцев ног, — подсказал Горюнов. — Я видел таких парней в Эр-Ракке. — Он с интересом рассматривал фотографию на стене в бронзовой рамке.

А Хамед, повернув голову вбок, смотрел на Петра с еще большим интересом.

— Вы кто вообще? — сдавленно и с надеждой спросил он.

— Ангелы, прогоняющие джиннов-дьяволов, — непонятно для Ермилова ответил Горюнов. — ФСБ. Лежи спокойно, отдыхай пока. — Петр поманил Ермилова: — Гляди-ка, Олег, наш гостеприимный хозяин в молодые годы с Басаевым в обнимку. Вот откуда ноги растут. Пардон за каламбур.

— О как! — Ермилов достал очки из кармана, на мгновение оторвав руку от раны на плече. — Точно. Так вы ногу в Чечне потеряли?

— Чего вам надо?

— В принципе не так уж много. Твой телефон, — Горюнов взял с тумбочки пистолет Стечкина и с каким-то даже наслаждением на лице понюхал ствол, из которого его только что чуть не застрелили. Ермилов некстати вспомнил Наташку и то, как они с ней штудировали книжку Радари «Чем пахнут ремесла». Ремесло одноногого Хамида пахло смертью. — Но это до тех пор, пока ты не начал по нам палить. Откуда, кстати, «дровишки», еще чеченский ствол и БК к нему или нового игиловского разлива? Ты же понимаешь, что пистолет проверят по нашей и ментовской базам… Или номер спилен? Ага, спилен, — Горюнов повертел ПС в руках: — Знатный пистоль.

Поскольку дверь в квартиру Петр вынес, шаги на лестнице звучали отчетливо. Кто-то бежал, перескакивая сразу через несколько ступеней.

Горюнов достал свой ТТ из кобуры и направил на дверной проем.

— Петр Дмитрич, что у вас тут? — окликнул Алексей, осмотрительно не показываясь в поле зрения.

— Все в порядке. Принеси аптечку из машины.

Водитель все же заглянул в коридор. Увидел кровь на рукаве Ермилова и лежащего ничком мужчину. Присвистнул и так же проворно поскакал вниз.

До приезда группы из Управления Алексей успел перевязать Ермилова. Горюнов, поставив стул около Хамеда, приглядывал за ним и с улыбкой рассматривал свои стильные ботинки. От правого отстала подошва.

— Сашка меня пришибет. Она ругается, что я носки рву без конца, а теперь и башмаки. Земля, понимаешь, под ногами горит.

— А у меня рубашка… И все-таки, слава Богу, обошлось, — Ермилов слабо улыбнулся в ответ, подумав, что от таких стрессов и давление может подскочить. — Надеюсь, у нас не будет как в анекдоте: посчитали — прослезились? Где телефон-то?

Приехавшие следователь и оперативники отыскали на балконе под линолеумом старый автомат Калашникова, а в шкафу за унитазом, за трубами и вентилями, нашли в полиэтиленовом пакете пропагандистскую ваххабитскую литературу: игиловские брошюры с агитками.