— Что вы имеете в виду?

Элизабет рассказала о том, как работа с военными переросла у отца во всепоглощающую страсть. Каждое лето он пропадал на один-два месяца, а иногда и больше, остальная же часть года была посвящена выполнению им своих обязанностей в качестве профессора Массачусетского технологического института. В результате дома он бывал очень редко. Это привело к тому, что отношения между ее родителями стали крайне напряженными, взаимные обвинения переходили в ссоры. Мать думала, что у отца роман на стороне.

Подобная обстановка в доме еще больше отдалила отца от семьи. Крепкий некогда брак рассыпался на куски. Мать, уже находившаяся на грани алкоголизма, перешагнула эту грань. Когда Элизабет было шестнадцать, мать, напившись до чертиков, села за руль их внедорожника и свалилась на нем в реку Чарльз. Был ли это несчастный случай или самоубийство, установить так и не удалось.

Но Элизабет знала, кто являлся истинным виновником случившегося.

После этого она редко разговаривала с отцом. Каждый из них замкнулся в своем собственном мире. Теперь не стало и отца. Навсегда. Несмотря на горечь потери, она все же не могла окончательно вырвать из сердца обиду на этого человека. Даже его странная смерть превратилась для нее в мучительный кроссворд.

— Как вы считаете, участие отца в деятельности «Ясонов» как-то связано с его смертью? — спросила она наконец.

— Трудно сказать,— покачал головой Пейнтер.— Расследование только началось. Но мне удалось узнать, с каким из секретных военных проектов была связана работа вашего отца. Этот проект назывался...

— «Звездные врата»,— закончила за него Элизабет. Удивление, отразившееся на лице директора, польстило ей. Ковальски, сидевший в кресле у камина, встрепенулся.

— Эй, я смотрел этот фильм! Там инопланетяне и всякое такое, да?

— Нет, Джо, это не те «Звездные врата»,— ответила Элизабет.— А вы, мистер Кроу, не волнуйтесь. Мой отец не разглашал государственных секретов. Простоя пару раз случайно слышала, как он упоминал название этого проекта. А потом, лет десять спустя, я прочитала рассекреченный доклад ЦРУ, обнародованный благодаря закону о свободе информации.

— В чем суть этого проекта? — осведомился Грей.

Пейнтер мотнул головой в сторону лежавшей на столе стопки документов.

— Все детали — здесь, вплоть до времен холодной войны. Официально проект курировал второй по величине мозговой центр страны, Стэнфордский исследовательский институт, который впоследствии разработал технологию «стеле». Но тогда, в тысяча девятьсот семьдесят третьем году, ЦРУ поручило институту выяснить, возможно ли использовать парапсихологию для сбора разведданных.

— Парапсихологию? — переспросил Грей, удивленно вздернув брови. Пейнтер кивнул.

— Телепатию, телекинез... Но в первую очередь они сосредоточили свои усилия на изучении ясновидения. Этот феномен называется также «дальновидением» или «видением на расстоянии». Индивидуумы, обладающие таким даром, могли бы следить за различными местами и событиями, находясь за тысячи миль от них, одной только силой своего сознания.

Ковальски в своем углу презрительно фыркнул.

— Психошпионы!

— Да, это звучит безумно, но не забывайте: в самые мрачные дни холодной войны любое преимущество, завоеванное Советами, должно было стать достоянием нашей разведки. Любой технологический перевес в пользу противника считался недопустимым. Советский Союз шел на все ради достижения цели. Для Советов парапсихология являлась мультидисциплинарной областью знаний, в которую входили бионика, биофизика, психофизика, психология и нейрофизиология.

Пейнтер кивнул в сторону Элизабет.

— Вот и работы вашего отца в области исследования интуиции и инстинктов. Это из области нейрофизиологии.

Элизабет покосилась на Грея. Взгляд его был недоверчивым, однако он молчал и слушал. Она решила последовать его примеру.

— В отчетах ЦРУ говорится, что Советы добились первых успехов. В тысяча девятьсот семьдесят первом году советская программа, хотя она и без того относилась к разряду секретных, была засекречена вообще на мертво — так, будто ее и не бывало. Ручеек информации пересох. Единственное, в чем мы были уверены, так это в том, что исследования в России продолжаются и финансирует их КГБ. Нам было необходимо дать адекватный ответ, иначе мы остались бы позади. Вот тогда к работе и подключили Стэнфордский исследовательский институт.

— И какими были результаты? — спросил Грей.

— В лучшем случае смешанные,— ответил Пейнтер. Элизабет тоже читала рассекреченный доклад.

— Откровенно говоря, этот проект оказался не очень успешным,— сказала она.

— Это не совсем так,— возразил Пейнтер.— В официальных отчетах говорится, что ясновидение давало результаты в пятнадцати процентах из ста, а это гораздо выше среднестатистических показателей. Кроме того, имелись и вовсе исключительные случаи. Взять, к примеру, нью-йоркского художника Инго Сванна. Он был способен в мельчайших деталях описать здание, получив только его географические координаты — широту и долготу. Его попадания, по словам некоторых официальных лиц, достигали восьмидесяти пяти процентов.

Пейнтер, должно быть, прочитал сомнение в глазах своих слушателей и постучал пальцем по стопке бумаг.

— Эксперименты Стэнфордского исследовательского института были продублированы в Форт-Миде[4]и лаборатории по изучению аномальных явлений Принстонского университета. Один из самых известных случаев связан с похищением и спасением бригадного генерала Джеймса Дозьера. По словам физика, курировавшего проект, один ясновидящий назвал город, куда перевезли похищенного, а второй описал здание, в котором его держали. Описал детально, вплоть до кровати, к которой был прикован генерал. От таких результатов трудно отмахнуться.

— И все же отмахнулись,— проговорила Элизабет.— Насколько мне известно, исследования заморозили в середине девяностых. Затем программу вообще закрыли.

— Не совсем,— загадочно произнес Пейнтер.

Но прежде чем он успел объяснить свою реплику, его перебил Грей.

— Однако если вернуться к началу... Какое отношение все это имело к «Ясонам»?

— Ага, я как раз хотел перейти к этому. Судя по всему, Стэнфордский исследовательский институт, подобно Советам, начал расширять границы своих исследований, распространяя их на другие дисциплины.

— Вроде нейрофизиологии, которой занимался доктор Полк,— подсказал Грей.

Пейнтер кивнул.

— Поскольку проект был засекречен, власти привлекли к работе двух ученых из числа «Ясонов», поручив им проводить параллельные исследования. Одним из них был ваш отец, Элизабет, а вторым — доктор Трент Макбрайд, инженер-биомедик, специальностью которого являлась физиология мозга.