Как видите, недовольство охватило все слои, снизу до самого верха социальной лестницы, от огневых позиций на фронте до улочек Петрограда. Недовольство было чудовищным и усиливалось с каждым днем. Рано или поздно следовало что-то предпринять, а каждый потерянный день делал вмешательство все более необходимым. Но если ждать слишком долго, хирургическая операция может и не спасти пораженный болезнью организм.

Однажды, декабрьским вечером 1916 года, наша семья собралась за столом. Я помню все до мельчайших подробностей. Мне тогда было пятнадцать лет.

Мы ужинали. Окна нашей столовой выходили на Екатерининский канал. Помимо матушки, отца и нас с сестрой присутствовали несколько ближайших друзей. Всего нас было человек десять. Разговор шел о делах на фронте. Эта тема была не только привычна мне, но и интересна, несмотря на мой возраст. Люди моего поколения и моего круга выросли среди покушений, общественных потрясений, громов войн и не были ко всему этому равнодушны.

Подали закуски. Затем суп. Во время трапезы отец не подходил к телефону, и на звонки отвечал слуга. Вдруг этот слуга входит. Отец смотрит на него вопросительно.

– Ваше высокопревосходительство просят к аппарату, – докладывает слуга. – Звонят из «Биржевых ведомостей» по срочному делу.

«Биржевые ведомости» были одной из крупнейших вечерних газет Петрограда. Они придерживались довольно либерального курса и были в хороших отношениях с моим отцом.

Отец решает, что если звонящий так настаивает, значит, дело действительно важное. Он встает, извиняется и покидает комнату. Мы молча ждем его возвращения. Каждый со страхом думает, что произошла какая-то катастрофа на фронте. Отец возвращается и коротко произносит следующее:

– Распутин исчез. Полагают, его убили. Вечер он провел в доме Феликса Юсупова.

Думаю, никогда не забуду тишину, наступившую за этими его словами. Никто ни о чем не спрашивал, не комментировал новость, не высказывал свое отношение к ней. Хотя это известие подвело черту под столькими дискуссиями, тревогами и баталиями, хотя многие наверняка втайне желали его, все молчали, пораженные. Каждый, в меру своего воображения и взглядов, конструировал в уме возможные последствия случившегося чуть ли не у нас на глазах события для двора, для страны, для всего мира.

На стол подавали блюда, но никто не хотел есть. Наконец матушка встала из-за стола, все последовали ее примеру.

Отец стал звонить по телефону, желая узнать подробности. Но обсуждать подобные темы было рискованно: полиция тайно прослушивала телефоны; отец не узнал ничего нового по той же самой причине, по которой был краток человек, позвонивший ему из «Биржевых ведомостей». Отец отправился к председателю Думы Родзянко, но напрасно: он и там ничего не узнал. Известно было лишь то, что Распутин исчез.

Следующий день не принес ничего нового, в газетах появилась краткая заметка: «Р. таинственно исчез после вечера, проведенного во дворце князя Ю. Полиция ведет розыски». Может показаться странным, что цензура пропустила даже этот текст, сокращенный по максимуму, с первыми буквами вместо фамилий, и понятный лишь немногим, уже посвященным в тайну. В действительности цензура была полностью занята статьями о положении на фронтах. Со следующего дня был отдан соответствующий приказ, и больше в печати не появилось ничего.

Петроград терялся в догадках. Через два дня после того, как новость стала известна, знали лишь следующее: Распутин получил приглашение провести вечер во дворце князя Юсупова, который с некоторого времени посещал его. Полицейские, охранявшие «святого старца», проследили за ним до дворца князя и увидели, как он туда вошел. Потом во дворец приехали великий князь Дмитрий Павлович и депутат Пуришкевич. Затем Распутин исчез.

Император в этот момент находился на фронте, где в ближайшее время должны были начаться крупные операции. В связи с этим все командующие армиями собрались в Ставке в Могилеве. Там царь и получил телеграмму от императрицы. Жена умоляла его срочно приехать в Царское Село, поскольку исчез Распутин. И тут происходит нечто странное: получив эту новость, царь выходит из своей обычной апатии, поднимает голову, в глазах появляется блеск, он проявляет оживление, в его поведении не заметно ни подавленности, ни даже каких бы то ни было признаков горя; он словно проснулся. Сейчас данная деталь может показаться вымыслом; но в этом пункте совпадают воспоминания всех великих князей, находившихся в Ставке, всех офицеров свиты, которые поначалу ничего не понимают в происшедшей перемене.

Однако император, не теряя ни минуты, немедленно выезжает в Царское Село, прервав все работы, отложив совещание. Отъезд в столь важный момент и по такой причине обескураживает собравшихся. Они уверены, что царь спешит к зовущей его жене, потрясенной случившимся, к тому же страдающей в это время от болей в сердце.

Петроград возбужден. Везде говорят только об исчезновении Распутина. Хотя цензура и запрещает газетам писать об этом, в чем все уже убедились, газеты все равно идут нарасхват и привычно читаются между строк. Люди надеются, что Распутин убит, но не смеют в это поверить. Все так привыкли, что этот демон преодолевает все препятствия, привыкли к его живучести, к его везению, к его власти! Неужели возможно, что его действительно уничтожили?

Приехав, царь узнает то немногое, что уже известно. Еще он узнает, что императрица, не дожидаясь его, приказала арестовать великого князя Дмитрия Павловича и князя Юсупова: она ни на секунду не усомнилась в личностях виновных. Легко себе представить состояние души самой искренней и самой фанатичной поклонницы Распутина. Позднее станут известны подробности.

Факт исчезновения «святого старца» скрывали от императрицы, сколько это было возможно, но она настойчиво требовала его со все возрастающей тревогой. В конце концов пришлось рассказать ей правду, тем более что труп Распутина нашли на льду замерзшей Невы, за Петроградом. Экспертиза обнаружила в его организме следы яда, на теле пулевые ранения, травмы, вызванные падением на лед, на котором умирающий еще шевелился, следы от ударов камнями, которыми его добивали. Окружение императрицы опасалось, что ее сердце не выдержит подобного удара; все гадали, что последует за этим убийством… Однако, поскольку она требует ответа, ей говорят. И эта мифоманка, психопатка и истеричка перед открывшейся ей правдой, как, впрочем, и во все трагические моменты жизни, ведет себя спокойно. Она только опускается на стул и вздыхает: – О господи! Романовы погибли!

В первые месяцы войны Распутин сделал императрице предсказание. Вот оно дословно:

«Чувствую бурю над моей головой. Вижу ужасные сны, в которых читаю свое будущее, будущее императрицы, будущее всей России. Я умру в жутких муках, После смерти тело мое не будет знать успокоения. Потом ты потеряешь корону. Ты и твой сын будете убиты, как и вся семья. Потом страшный потоп пройдет через Россию. И она попадет в руки дьявола».

Об этом предсказании, каждый пункт которого настолько точно соответствует последующим фактам, что оно кажется составленным уже после того, как перечисленные события произошли, мой отец узнал от супруги обер-церемониймейстера двора, г-жи Нарышкиной, особы, заслуживавшей доверия и хорошо информированной. Отец рассказал о странном предсказании моей матушке в письме, которое хранится у нее до сих пор. И письмо это датировано 14 апреля 1916 года. То есть за восемь месяцев до убийства.