– Не хочу, чтобы меня обманывали, – угрюмо отрезал я.

– А вот муж Терезы наверняка бы предпочел бы быть обманутым, сохраняя привычный для него уклад жизни, чем узнать правду и стать перед необходимостью принятия трудного решения, касающегося судьбы, по меньшей мере, трех человек – его, жены и их сына. Большинство людей не любят принимать решения, им приятней мнимые покой и стабильность. Ты не представляешь, насколько тяжело знать правду, и какая ответственность ложиться на того, кому всё-таки она становится известна. К тому же ни ты, ни я не имеем права, зная истинные мысли людей, выдавать себя или вторгаться в чужую личную жизнь.

– Я не хочу, чтобы меня обманывали мои сотрудники, скрывая от меня свои настоящие «лица». Ты не понимаешь… Подобно тому, как человек обманывает своих близких людей, свою семью, он может подвести меня и на работе, – не унимался я.

– Если что-то человек от тебя утаивает, это ещё не значит, что он тебя обманывает, – укоризненно сказала Лолия. – Деловые отношения сильно отличаются от дружеских или каких-либо других. Они строятся по совершенно иным правилам. Например, какое тебе дело до того, что Мартин встречается не с подругой, а с мужчиной…

– Что???… – воскликнул я. – Как это, какое дело! Ведь это же значит, что он…

– Ну и что, – перебила меня Лолия. – Это как-то скажется на вашей работе? Или скажется на ваших отношениях, которых нет? На личные темы вы общаетесь не больше минуты в неделю, так какое тебе дело до того, что своей сексуальной ориентацией он отличается от тебя?

Я задумался.

– Если бы ты знал, как часто мысли людей отличаются от их слов и поступков, – продолжала Лолия. – Поверь, у каждого человека есть своя тайна и каждый имеет право скрывать кое-что от других. Я, наверно, уже просто привыкла и не обращаю на это никакого внимания, всегда видя перед собой, прежде всего то, что твориться в голове человека. Я, пожалуй, даже не слушаю то, что мне говорят люди, а просто считываю в это время их мысли. Для меня самое главное – выявлять мысли о преступлениях, а всё остальное остается на совести каждого конкретного человека. Ложь – это всего лишь противоположность истине. Она не плоха и не хороша. Обман не страшен сам по себе, губительными могут быть его последствия, так же, как и непоправимыми могут оказаться последствия правды. Иногда, проще скрывать истинные мысли, чтобы предотвратить конфликт. На этом основано искусство дипломатии. Или… Ты не задумывался, что, например, нас не возмущают правила этикета и вежливости, которые на самом деле позволяют людям скрывать своё истинное отношение друг к другу. Как бы ты в душе не относился к человеку, при встрече с ним ты будешь пожимать его руку и улыбаться ему, не задумываясь о том, что это неправильно. Вести себя именно таким образом тебе выгодно и удобно, к тому же, так поступают и все остальные окружающие тебя люди, и ты даже не отдаешь себе отчета в том, что это обман.

– Ты оправдываешь ложь? – удивленно спросил я.

– Нет, я просто принимаю её, как факт, – ответила Лолия. – Я проще отношусь к обману, потому что меня вообще невозможно обмануть, ведь я знаю то, о чём думают люди. Эта информация достовернее их слов и действий.

Я попробовал представить себя на месте Лолии и невольно позавидовал ей. Она могла составлять безошибочное мнение о людях. В мире, в котором она жила, не существовало даже самого понятия неправды.

Всё меньше и меньше оставалось у меня сомнений в возможностях моей жены считывать чужие мысли. Всё больше и больше открывались мне чудеса считывания.

Мне вспомнился случай в торговом центре. Как-то в выходные мы с Лолией выбрались за покупками. Накупив продуктов на неделю и сложив их в машину, мы расположились за столиками в большом кафе на третьем этаже здания, чтобы перекусить перед дорогой.

Пока я был увлечен поглощением аппетитной пиццы, внимание Лолии привлекла толпа людей, собравшаяся перед расположенными недалеко от нас детскими игровыми автоматами. Она отправилась туда, а я поспешил за ней.

В центре собравшихся оказался маленький мальчик, лет трех, который ревел тем безутешным детским плачем, который всегда возвещал о наступившем настоящем детском горе, связанным не с простой прихотью, а с чем-то более серьезном. Периодически он останавливался и, всхлипывая и потирая свои большие серые глаза, оглядывал окружающих. Затем плач продолжался с новой силой, привлекая к себе внимание всё большего количества зрителей.

Рядом с мальчиком суетился охранник торгового цента, по вопросам которого я понял, что парнишка потерялся. Громко выкрикивая: «Чей это мальчик?», охранник пытался отыскать в толпе его родителей. Никто не отзывался, а мальчишка продолжал выть. Догадавшись, что в толпе нет никого, кто бы знал паренька, охранник стал приставать с вопросами к самому мальчишке, но тот смотрел на всех огромными испуганными глазами и молчал. Сердобольные женщины, пытаясь помочь охраннику, стали тоже приставать к мальчишке, чем вызвали ещё большие приступы плача. Мальчик не произносил не слова, а только ревел.

Не известно, сколько бы ещё это всё продолжалось, если бы не моя Лолия. Она пробралась сквозь толпу и села на корточки перед мальчиком. Он посмотрел на неё, надеясь увидеть перед собой знакомое лицо, а потом снова стал всхлипывать. Этого короткого детского взгляда Лолии было достаточно.

– Ну что же ты плачешь, – еле слышно произнесла Лолия. – Ты ведь знаешь, кто ты и где живешь.

Потом она встала и уже громче обратилась к охраннику.

– Я видела, как этот мальчик заходил в торговый центр с женщиной в сером пальто, а потом видела их в отделе с одеждой. Наверно, его мать до сих пор там. Я немного знаю их семью, вот на всякий случай вам их адрес, – и Лолия, написав что-то на листке бумаги, протянула его удивленному охраннику. – Ещё я написала вам имена мальчика и его матери, вы можете объявить их по громкой связи.

Не дав никому опомниться, она поволокла меня к выходу.

Когда мы оказались в машине, Лолия сказала:

– Извини за то, что нам так спешно пришлось покинуть торговый центр. Но, сам понимаешь, мне не нужны были лишние вопросы. Главное, что той информации, которую я оставила охраннику, хватит для того чтобы в течение пяти минут отыскать мать мальчишки.

Лолия бросила на меня короткий, но пристальный взгляд и продолжила.

– Когда я посмотрела в глаза мальчику, то сразу увидела яркие образы о том, как прошел для него этот день… Он заходит с матерью в двери торгового центра. Его мать одета в серое пальто, у неё длинные тёмные волосы, а на вид ей не больше двадцати пяти лет. Затем они с матерью покупают продукты, мальчик засматривается на витрину со сладостями. Он не может оторвать взгляда от красивого большого торта в виде красной машины, а когда он оборачивается, то мать находиться уже у кассы, он догоняет её, и они идут дальше… Платья, манекены… Они заходят в отдел одежды. Тут его мать встречает свою подругу, рыжеволосую девушку с короткой стрижкой в джинсовой куртке. Женщины начинают о чём-то оживленно разговаривать, а мальчишка, увидев неподалеку эскалатор, оставляет их и поднимается наверх… Игровые автоматы… Они повсюду и все дальнейшие его мысли только о них. Яркие игры, завораживающие мигающие огоньки и громкие звуки… Затем в его памяти всплывает охранник, который наверняка заметил одиноко шатающегося между игровыми автоматами мальчишку. После этого я увидела только испуг и осознание того, что он потерялся.