– Что он получил в наследство?

– Недвижимость: доходные дома, склады, магазины и маленькая ферма.

– Возможно, он уезжал по делам, связанным с бизнесом?

Эрнестина снова засмеялась:

– Что вы! Филиппо не занимался бизнесом! Ему не нужны были проблемы. Он все продал и положил деньги в банк.

– В какой?

– В разные. У нас был общий счет в Кооперативном банке, и он переводил туда сумму, которой хватало на год. Где он держал остальные деньги, я не интересовалась.

– Почему вы расстались?

– Я перестала его интересовать. Полностью, вы понимаете, о чем я? Он смотрел на меня как на пустое место. Я была матерью его сына, и все. Думаю, он изменял мне, у него появились любовницы.

– Как вы узнали об этом?

– Я ничего не узнала. Я сказала: думаю. Все началось, как обычно начинается, да вы и без меня знаете…

– Я не женат.

– А! Таинственные телефонные звонки, встречи где-то с кем-то, ложь, оправдания. Все как обычно. Пока я не потеряла терпение и не выгнала его из дома. Вот и все.

– Я обнаружил в его квартире в Вигате телескоп.

Эрнестина совсем не удивилась:

– Да, это одно из двух его увлечений.

– Он смотрел на звезды?

Эрнестина снова рассмеялась:

– Идемте со мной!

Она встала, и комиссар последовал за ней в спальню. Окно выходило во двор, напротив стоял большой дом с балконами и многочисленными окнами.

– Помните фильм Хичкока, где мужчина со сломанной ногой целыми днями наблюдает за соседями?

– Да, «Окно во двор».

– Вот и мой муж. Я смотрела телевизор, а он смотрел в чужие окна.

– И рассказывал вам?

– О чем?

– О том, что происходит там, за чужими окнами.

– Ах да! Он все время хотел мне что-то рассказать. Вот там живет женщина, к которой приходит любовник. А там – старик, который совращает свою собственную внучку. Но, знаете, мне все это было совершенно не интересно.

– Синьора, извините, а ваш муж только наблюдал?

Эрнестина как будто не поняла вопроса:

– А что еще он мог делать?

– В таких случаях слишком велико искушение вмешаться в чужую жизнь.

Наконец до нее дошло.

– Вы думаете, он их шантажировал?

– В том числе. Возможно, ему доставляла удовольствие власть над людьми.

– Как это?

– Думаю, та женщина не хотела, чтобы муж узнал о ее шалостях. Послать мужу анонимное письмо и наслаждаться тем, что произойдет дальше. Забавы ради.

– Вы называете это забавой?

– Я – нет, синьора, но есть люди, которые так считают.

Эрнестина ненадолго задумалась:

– Нет, вряд ли Филиппо на такое способен. Для забавы, как вы говорите… Он развратник, да. Но коварства я в нем не замечала. Не думайте, что он плохой человек. Вы его не знаете, он…

– Не знаю, и как раз потому задаю вам вопросы. Вы говорили, что он…

– Иногда был совершенно непредсказуем, вот что я хотела сказать.

Они вернулись в гостиную.

– Простите, что спрашиваю, бывший муж вас содержит?

– Я работаю продавщицей в магазине одежды. К тому же сейчас у меня другой мужчина. Мы поженимся, как только я получу развод.

Она ответила очень спокойно, и Монтальбано оценил ее искренность.

– Спасибо. Не буду вам надоедать. Если вдруг ваш бывший муж объявится, позвоните мне в комиссариат. Вы мне очень помогли.

– Я провожу вас.

Уже в дверях Монтальбано вдруг что-то вспомнил и обернулся:

– Простите, вы сказали, у вашего мужа было две страсти. Телескоп. А вторая?

– Его ноги. Он постоянно за ними ухаживал.

Молния сверкнула в коридоре. Комиссар замер, нога повисла в воздухе, не смея опуститься на ступеньку лестницы, а рука судорожно искала перила. Дыхание перехватило, он застыл на месте.

– Комиссар, с вами все в порядке? – Эрнестина обеспокоенно выглянула на лестничную площадку.

– По… почему ваш муж перестал танцевать? – спросил он, немного придя в себя.

– Травма. Он порвал связки.

Монтальбано едва не свалился с лестницы.

– Если труп Манзеллы пролежал в колодце пять дней, выходит, звонок Фацио был ловушкой.

– Черт возьми, Мими, какой ты умный!

– Фацио не верил Манзелле, а все оказалось правдой.

– Оригинальный вывод, Мими.

– Хорошо, Сальво, я молчу. Ты меня достал.

– Кстати, как ты думаешь, почему преступники прострелили Манзелле ногу?

– Манзелле?

– Да. Я не говорил тебе? Нет? Сначала они прострелили ему ногу, потом мучили несколько часов, прежде чем убить. Вопрос: зачем?

– Чтобы развязать язык.

– Нет, Мими. Ответ неточный. Почему именно ногу? Чтобы человек заговорил, ты гасишь об него сигареты или стреляешь в колено…

– Может, попали случайно.

– Холодно.

– Потому, что он любил свои ноги, заботился о них…

– Теплее, Мими.

– Потому, что он был танцором!

– Молодец, Мими! Можешь, если напряжешь извилины! Они знали его слабое место. Чтобы унизить его, отнять самое дорогое.

Мими задумался.

– Ты чего?

– Так, вспомнил один старый фильм. Вестерн. Там герою стреляли по ногам… Бандиты так развлекались. Похоже, Сальво, эти тоже так развлекались. Манзелла, раненый, прыгал на одной ноге, а те стреляли, целясь в здоровую ногу, заставляя его танцевать. А он прыгал, и кружился, и прыгал…

Он замолчал.

– Сальво, что с тобой?

Монтальбано побледнел. Перед глазами у него возник предсмертный танец чайки.

– Ничего, все нормально. Просто голова закружилась.

– Ты давление меряешь?

– Мими, мы не об этом. Продолжай.

– Манзеллу заставили заговорить, может, пообещали, что оставят в живых. Он клюнул на их удочку, рассказал про Фацио, а потом его убили.

– Допустим. Потом решили прикончить и Фацио.

– Что будем делать? – спросил Ауджелло.

– Первое: нужно перевести Фацио в безопасное место. Чтобы никто не знал, где он.

– А куда, как думаешь?