Джек случайно задел какую-то миску, и она покатилась по траве.

– Тс-с-с-с! Тише ты! – зашикал на него Фридолин. – Смотри, куда идёшь!

Прижав копыто ко рту, он смерил Джека сердитым взглядом. При этом пони сам задел прислонённую к стене дома железную стремянку, которая с оглушительным скрежетом грохнулась на землю. Джек раздражённо закатил глаза и укоризненно посмотрел на пони.

Входная дверь широко распахнулась, и на пороге появилась пожилая дама.

– Милый, это ты? – ласково пропела она. – Ау? Милый? Ты где?

Друзья молниеносно перебежали узкую песчаную дорожку и спрятались за домом. Тут сад был гораздо просторнее, и его покрывали густые зелёные заросли. Справа возвышалось огромное раскидистое дерево, а слева росли пышные кусты и благоухающие розы.

Пожилая дама поставила стремянку на место. Затем обошла весь сад, настороженно оглядываясь по сторонам. Однако, не обнаружив ничего необычного, она вернулась в дом. Друзья с облегчением вздохнули.

– Впредь я буду осторожнее, – виновато прошептал пони.

– Ха! Хотел бы я на это посмотреть! – злорадно проскрипел чей-то голос.

Флопсон резко обернулась. Из-за кустов виднелась клетка. В несколько прыжков маленькая панда оказалась там. Клетка была огромной! Размером не меньше гостиной фрау Плюмпух. Правда, там было всего лишь несколько перекладин, на которых можно посидеть или повисеть, или просто полазить. Выглядело это довольно скучно.

На одной из перекладин восседала поистине исполинская ПТИЦА в сером оперении. Флопсон ахнула. Такой гигантской птицы она ещё в жизни не видела. А когда та расправила свои широкие, похожие на лопасти самолёта, крылья, маленькая панда испуганно отпрянула.

Однако птица и не думала взлетать. Она лишь несколько раз похлопала крыльями, прежде чем вновь свернуть их.

– А! Вы пришли ко мне в гости, в гости пришли? – спросила птица. – Это так мило с вашей стороны, так мило. Меня зовут Августо, и меня мало кто проведывает, очень мало. Правда, иногда ко мне прилетают воробьи, да, воробьи. И они рассказывают о мире снаружи, да, да, о мире. Но только если я делюсь с ними едой, да, своей едой. Мне всё равно, мне эту еду девать некуда, да, некуда. У меня её в избытке, да, в избытке.

Майли решила поддержать беседу и что-то вежливо сказала насчёт воробьёв. Но Августо не обратил на неё ни малейшего внимания. Он продолжал и продолжал болтать.

– Однако у тебя большая клетка, – с восхищением заметил Фридолин.

Августо презрительно фыркнул.

– Это не клетка, нет, нет, – проскрипел он. – Это называется вольер, да, вольер. Специально для птиц, да, для птиц. Да-да, это по-французски и очень аристократично. Ведь я благородная птица, да-да, очень благородная.

Не обращая внимания на болтовню попугая, Джек деловито достал из рюкзака красно-белую ленту и принялся обматывать вольер. Фридолин кинулся ему помогать.

– Тебе тут наверняка одиноко, – с сочувствием заметила Флопсон.

– Да, да, очень одиноко, очень, – закивал Августо. – Мы, попугаи, птицы общительные, очень общительные. Мы созданы для вечеринок, да, для вечеринок. Мы любим, когда вокруг много людей, да, очень много. И когда нами восхищаются, да-да, мы ведь достойны восхищения. Нам нужно общество, да, общество. И одиночество для нас – это настоящий яд. Да, да, самый настоящий.

Он продолжал и продолжал болтать.

– Всё, место преступления оцеплено, – сухо бросил Джек и упаковал остатки ленты в рюкзак.

Флопсон незаметно отошла к розовым кустам и жестом подозвала к себе остальных полицейских.

– Этот Августо очень одинокий, – едва слышно прошептала она, на всякий случай прикрыв рот лапой. – И вполне вероятно, он мог похитить Тьялле. Ему необходимо общество. То есть у нас есть мотив.

Животные дружно кивнули.

– Да, я тоже об этом подумала, – сказала Майли. И, покрутив крылышком у виска, добавила: – Он вообще немного тютю, не находишь?

– К тому же мы нашли именно его перо, – добавил Джек.

– А кто такой этот Тьялле? – громко проскрипел Августо. – Кто это?

Полицейские вздрогнули и резко обернулись. Такого они не ожидали!

– Я могу слушать и говорить, да, да, одновременно говорить и слушать, – пояснил Августо. – Серые попугаи вообще очень умные птицы, да, да, исключительно умные, и с умными ушами.

Флопсон покраснела. Потом с виноватым видом подошла к клетке и быстро взобралась по прутьям наверх. Оказавшись почти нос к носу с попугаем, она с мольбой посмотрела на него.

– Извини, что мы тебя обсуждали за глаза, – пробормотала она. – Дело в том, что Тьялле – это полосатый тенрек и мой лучший друг. И кто-то его похитил, понимаешь?

– И зачем вы пришли ко мне, скажите на милость? – возмущённо прокряхтел Августо. – При чём тут я, да, при чём? При всём уважении, это же полная чушь! – Он громко фыркнул. – Полнейшая и несусветная!

– Ну-ну, полегче ты, – осадил его Джек. Он открыл рюкзак, вытащил оттуда платок с пером и сунул перо попугаю под нос: – А что ты скажешь на это? Это перо мы обнаружили на коробке, с помощью которой похитили Тьялле! Доказательства очень весомые, и они против тебя. И мотив у тебя есть.

– О! – Августо опешил. Он подлетел к Джеку и с недоумением уставился на перо: – Да, да, это моё перо, моё. Несомненно, моё. Без вопросов. И теперь вы все полагаете, что я похитил этого полосатого тенрека Тьялле? Я? Похитил?

Фридолин кивнул.

– Во всяком случае, выглядит это именно так.

– Неуважаемая публика, да, да, именно неуважаемая! Вы не учли одну маленькую деталь, да, именно малюсенькую. – Августо окинул друзей презрительным взглядом. – Я заперт в этом чёртовом вольере! Я тут как в тюрьме, да, да, именно в тюрьме! – Он сделал театральную паузу и завопил: – И как, по-вашему, я должен был похитить этого вашего Тьялле?! Как?!

Флопсон на секунду задумалась.

– Возможно, ты действовал не один, – предположила она. – Возможно, ты поручил кому-нибудь похитить моего друга. То есть у тебя был сообщник.

Джек вытащил из рюкзака десертный нож и просунул через прутья, чтобы Августо мог его получше рассмотреть.

– Мы знаем, что ты не прикасался к этому ножу, – сурово произнёс он. – На нём нет твоих отпечатков. Значит, у тебя был помощник.

– Нож? – Августо в ужасе отшатнулся.

– Этим ножом кто-то изрезал диван в гостиной фрау Плюмпух, – пояснила Флопсон. – Но отпечатки на нём явно не твои.