Он сидел один в своем кабинете, глядя в пространство. Сэм знал, как поступить. Ничего другого ему не оставалось.

Шерис опьянела. Но она прекрасно держалась, проявляя такое достоинство и сдержанность, что никто и не догадался. Даже Лукас заметил ее состояние, только когда они сели в коляску и она неестественно захихикала, а потом уснула на его плече.

Лукаса это позабавило. Никогда бы он не подумал, что алкоголь может так подействовать на высокомерную девицу. Он слегка порадовался при мысли, что теперь она, наверное, наконец-то позволит распустить себе волосы. После разговора с Ньюкомбом на него снизошло состояние умиротворения и покоя.

Сидя напротив Сама в кабинете, он ощутил его панику.

Как долго он этого ждал!

Лукас чуть не засмеялся вслух, вспомнив о небольшом гурте лошадей, который заказал Ньюкомб. Когда придет время доставлять лошадей, у Сэма не останется ни гроша, чтобы расплатиться. Но Лукас поймает и объездит их, как будто ничего не знает о состоянии дел Сэма.

Шерис пошевелилась, уронила руку ему на грудь и уткнулась носом в его шею. Короткая пелерина сбилась, открывая глубокое декольте и нежную выпуклость груди.

Что делать с ней? Она оказалась намного привлекательнее, чем он предполагал. Он желал эту девушку, так мирно спящую на его плече. И это желание было настолько сильным, что казалось, будто оно накапливалось годами, а не родилось за те три дня, что она находилась здесь. Всего три дня, а у него только и мыслей, как ее соблазнить.

Лукас покачал головой, испытывая отвращение к себе и к своим вышедшим из-под контроля чувствам. Ей суждено заставить его испытать раскаяние. Но что тут поделаешь? Он постоянно лгал ей и будет лгать, пока не завершит дела, связанные с падением Ньюкомба. Жаль только, что он впутал сюда Шерис.

Она боялась его, хотя он не мог понять почему. Однажды она уже сказала, что не хочет выходить за него замуж. Интересно, если ему удастся уложить ее к себе в постель, изменится ли ее отношение? Возможно, она принадлежит к тому типу женщин, кто приравнивает занятия любовью к отбыванию повинности? Хотелось бы знать, что у нее на уме. И еще очень хотелось бы, чтобы она перестала его бояться.

Коляска остановилась перед домом, но Шерис все еще спала. Лукас медленно приподнялся и пощекотал ее.

— Шерис?

Она нахмурилась и ухватилась за его куртку.

— Но я не хочу за него замуж, папа. Стефани любит Джоуэла, а я — нет.

Лукас усмехнулся, пытаясь понять, о чем идет речь.

— Лукас, проснись.

Она открыла глаза, явно не понимая, где находится.

— Кто?.. О, это вы. — Она огляделась. — Что мы здесь делаем?

— Вечер у Сэма, помнишь? Мы только что вернулись домой.

Она покачнулась и вынуждена была схватиться за него, чтобы удержать равновесие. Лукас помог ей спуститься. — Ты сможешь идти или мне отнести тебя? — весело спросил он, надеясь на последнее.

— Отнести меня? Глупости!

Шерис первой направилась к двери. Шла она на удивление прямо. Лукас перехватил усмешку возницы, улыбнулся и помахал ему на прощание. Шерис споткнулась в дверях, и он поддержал ее.

— Мне казалось, здесь не было ступеньки, — с возмущением сказала она и сердито посмотрела на Лукаса.

— Ее и нет, — усмехнулся он.

— О!

Комната была залита лунным светом, так что лампу зажигать не пришлось. Он заключил ее в объятия, изумляясь своим ощущениям. Он обнимал ее, но в то же время чувствовал себя бессильным, не способным устоять перед нежностью ее полуоткрытых губ.

Он хотел только прикоснуться, но губы ответили ему, теплые, живые, зажигая в нем огонь страсти. Он застонал. Шерис вздохнула и положила голову ему на плечо, совершенно не сознавая, что она с ним делает.

Лукас знал, что мог бы овладеть ею прямо сейчас. В таком состоянии она не окажет сопротивления. Но он хотел не этого. Она должна сама желать его и понимать, что делает. Если бы он овладел ею сейчас, она, возможно, даже не запомнила бы этого, а если бы запомнила, то стала бы сожалеть и презирать его за то, что он воспользовался ее положением. Он же хотел обойтись без чувства вины и взаимных обвинений. И зачем-то ему было надо, чтобы она все помнила.

Черт, откуда все эти благородные чувства? Он же намерен соблазнить ее! Если уж он собрался вести себя не слишком щепетильно, то следует идти до конца.

Шерис снова задремала и вздохнула во сне. Лукас задумчиво улыбнулся. Не сегодня, голубушка, но скоро. Он легко коснулся губами ее лба, а затем взял на руки и отнес в ее спальню.

Когда он положил ее на кровать и стал снимать с нее туфли, Шерис проснулась и запротестовала:

— Я могу это сделать сама!

Она рывком села, у нее закружилась голова, и она снова упала. Лукас засмеялся.

— Представь себе, что я твоя горничная, — сказал он, бросая туфли на пол. — Я уверен, у тебя была горничная.

— Но ты совсем не похож на Дженни. — Она сочла эту мысль забавной и захихикала, не замечая, что он уже снял с нее пелерину и расстегивает застежку платья на спине. — Я так рада, что ее здесь пет, а то я бы наслушалась… Видишь ли, она не одобряет выпивку и… — Шерис внезапно широко открыла глаза. — Почему ты мне не сказал, что твой брат убийца?

— Потому что он не убийца.

— Он убил сотни людей!

— Сотни?

— Ну дюжины, какая разница?

— Ты наслушалась сплетен, Шерис. — Он усмехнулся и приподнял ее, чтобы снять платье. Но ей было не до этого.

— Не могла же я ослышаться. Боже мой, подумать только! Ты назвал его черной овцой! По-моему, слишком мягко сказано. Тебе следовало предупредить меня.

— Что он убил человека?

— Многих людей!

— Он убил только одного, Шерис. Все остальные убийства, которые ему приписывают, — миф. Слухи. Люди хотят верить в это.

— Только одного?

— Да. — Он стал расшнуровывать корсет.

— Но…

— То был бандит, убийца, который заслуживал смерти.

Она совсем забыла, что тот человек гнался за Лукасом и Слайдом, после того как убил их отца. Если закон не в состоянии осуществить правосудие, разве так уж плохо, что это сделал Слэйд?

— Говорят, это был честный поединок, — тихо сказала Шерис.

— Да, честный. Слэйд с таким же успехом мог тогда погибнуть.

— Извини.

— Забудь об этом.

Лукас наконец расшнуровал корсет и приступил к самому приятному — стал снимать с нее шелковые чулки.

Шерис вздохнула и потянулась.

— Я рада, что он не такой плохой, как о нем говорят. Лукас тоже вздохнул, мысленно оценив свою выдержку: надо же, он безропотно выполняет роль горничной! Черт ее дернул напиться до такого состояния!