это понималось логически: не будь этой частицы, планета бы разрушилась за время пребывания чужака на Лортахе. Если вживить эту суть в суть Девира, велика вероятность, что она прорастет и сольется с ним, и тогда чужак будет не нужен.

Между риском закрытия порталов и риском несоживления двух сутей они, как истинные исследователи, выбрали второе.

И участь чужака была решена.

Жрецы донесли весть, что беловолосую девку со спутниками окружили огнем и лес горит уж второй день, но тел беглецов пока не обнаружено. Пока боги принимали решение, над пожаром кружились тени — при разрушении человеческого тела бог-чужак должен был проявить себя. Но он не проявлял. И темный шар под холмом, состоящий из мрака и голода, дрожал от нетерпения.

— Нам нужны силы на бой в новом мире, — говорили они друг другу.

— Мы не можем тратить их сейчас…

— Но мы не можем рисковать и допустить его к порталам, не можем…

— Нужно выжечь там все, — соглашались они.

— Пришел черед колокола Девира. Пусть Девир заставит бога проявиться, чтобы он мог его убить…

— Пусть Девир возьмет у этой земли столько сил, сколько сможет… Ей все равно осталось недолго.

Ночью, чтобы избежать жалящего света солнца, бог-богомол-Девир переместился к трем вулканам, вонзил длинные передние лапы-лезвия в тело скованной путами Хиды и стал пить ее силы. Он пил долго — всю ночь и часть дня, а богиня тяжело и яростно ворочалась, билась и стонала, но была бессильна. И вместе с ней стонал Лортах. Она слабела, и вместе с ней слабел Лортах.

Огромный материк Ларта со всех сторон пошел огромными трещинами, в которые хлынуло море. Начали извергаться все вулканы, образовывая огромные лавовые озера. Местами берега проседали на несколько метров, местами поднимались горами. Люди метались, люди молились — но что было захватчикам, столько лет пившим их кровь, до их молитв? Рыбаки, живущие на побережьях, не успевали уйти — бывало и так, что одна соседняя рыбацкая деревенька наутро оказывалась на вершине горы, вторая оставалась на месте, а третья проседала в море. Океан, отхлынув, вернулся неумолимой волной, которая ушла далеко вглубь материка, образовав новые мелководные моря.

Полночи и полдня тряслись и горы, в которых находилась долина Источника, в которых были убежища дар-тени, но защита Черного держалась, не позволяя обрушиться сводам пещер.

Дар-тени, в страхе выйдя из пещер, когда все закончилось, обнаружили, что внизу, в нескольких десятках метров по склонам гор, там, где раньше были долины, теперь плещется море, а горы превратились в острова и архипелаги.

Не пожалели боги и Лакшию, город, который давал им силы и поклонялся им. Море затопило столицу, сорвав дома с цепей, поднявшись на несколько метров — и едва не укрыв холм, где стояли императорский дворец и храм. Только они и остались целы.

2 мая по времени Туры, Нижний мир

Алина

Принцесса проснулась оттого, что земля под ней заходила ходуном. Было темно, очень болела голова. Она, испугавшись до паники, покатилась в сторону, уткнулась в кого-то, пахнущего гарью, вцепилась в него, и ее придержали рукой, крылом. Тротт.

— Наружу! — прокричал он, подпихивая ее к проему меж корней, но Алина едва услышала — потому что пространство заполнял шум, похожий на шум тяжело груженного поезда, несущегося по рельсам. Она, сонная, дезориентированная, надрывно кашляя, кое-как на четвереньках выбралась из убежища, цепляясь за корни папоротника, в яме под которым путники ночевали: мотало страшно, и она ухитрилась отбить себе бок и ушибить колено, и никак не могла встать на ноги. Тротт оказался быстрее, протянул ей руку, помог подняться, но от толчка они оба свалились на землю. Лорд Макс ухватился за корень, оперся на него, и, подтянув к себе Алину спиной, обхватил ее рукой и ногами, прижимаясь к стволу. Тротт тоже кашлял, но куда меньше, чем пятая Рудлог.

— Землетрясение! — крикнул Четери сипло. Он стоял шагах в пяти от убежища, чуть согнув ноги, как моряк во время шторма, и поворачивал голову туда-сюда, словно прислушиваясь. Было жутко — на тонких облаках виднелся отблеск недалекого пожара, по фиолетовому небу неслись две лорташские луны — выкинутые с родной планеты боги, — освещая лес, который раскачивался как от сильного ветра. Большой папоротник, под которым ночевали беглецы, скрипел и ронял огромные листья. Почва то успокаивалась — и тогда становилось слышно, как орут птицы и верещат ящеры, — то начинала трястись, подбрасывая людей как взбесившийся жеребец. Шум нарастал волнами, перемежаемый гулким треском — будто где-то далеко лопалась земля. Деревья раскачивались как от сильного ветра.

Алина заморгала — далеко над деревьями, в стороне от зарева пожара, небо окрашивалось в алый цвет. Такие пятна она видела ночами над местными вулканами.

— Что это? — спросила она скрипуче и громко. Мысли все еще ворочались тошнотворно медленно, глаза были словно засыпаны песком. — Вулканы Хиды начали извергаться?

— Похоже на то, — крикнул ей в ухо лорд Макс.

Заскрипело, затрещало душераздирающе — неподалеку рухнул большой папоротник. И от этого звука у Алины голова взорвалась такой болью, что померкло все вокруг. Она согнулась в приступе кашля, и стало еще больнее. В глазах поплыло.

Сказывалось отравление дымом.

Что-то ревело — то ли ветер, то ли кровь в ушах, — земля продолжала трястись, Тротт крепко удерживал Алину за талию, а принцесса зажала руками виски и закрыла глаза, старательно мыча, чтобы усилить целительские способности. Ей казалось, что еще немного — и она просто умрет от боли, а нужный холодок никак не откликался.

На лоб легла мужская ладонь, и принцесса откинула голову назад, на плечо Тротта. Трясло неимоверно, но он держал крепко, упираясь в корни крыльями, прижимал ее голову к себе. От руки его лилась прохлада и спокойствие. Становилось так хорошо, что на глазах выступили слезы, и она проморгалась. Зрение вернулось — но лучше бы она была в счастливом неведении, потому что на ее глазах землю метрах в двадцати от убежища прошила трещина, раздвигая почву, образуя овраг. Деревья рушились туда вместе с корнями.

Заскрипел, стал крениться большой папоротник справа. Четери прыгнул ближе к Алине с лордом Максом, склонился к ним.

— Самое безопасное — вернуться под папоротник и переждать там, — крикнул он. — Иначе придавит деревом.

— А если под нами тоже образуется такой овраг? — нервно вопросила принцесса,