– Ты меня любишь? – Она взглянула ему в лицо, запрокинув голову и рассыпав по плечам восхитительные волосы.

До де Вилльерса вдруг дошло, что ее еще никто и никогда не любил. Он ответил шепотом, не желая разрушить волшебство мгновения.

Они опустились на покрытую толстым слоем хвои землю, бормоча бессвязные слова любви. Оба впервые столкнулись с такой жгучей страстью, – на своем веку они еще не ведали человеческой теплоты. Эти двое прекрасно сознавали, что ждет их впереди, и слова, которые они говорили друг другу, придавали их страсти особую возвышенность.

И вдруг де Вилльерс уловил терпкий запах великана-косы. Он поспешно откатился в сторону, но тем не менее край дубинки скользнул по плечу и по всей руке разлилась боль. Негр скрылся в темноте, но тотчас вернулся, выкатывая на поляну Фонтэна в инвалидном кресле.

– Самуэлю следовало бы воспользоваться дротиком, – кривя в бешенстве рот, прорычал владелец поместья.

Он был облачен в голубой шелковый халат, а на коленях парализованных ног лежала двустволка двенадцатого калибра.

Бывшие друзья так и не поняли, почему один из них в конце концов отпустил другого на все четыре стороны.

Молчаливый Самуэль отвез де Вилльерса в соседний Вейнберг. Все его пожитки уместились в рюкзачке, с которым он почти год назад пришел в Ла-Перголь.

Фонтэн распространил слух по сплоченной белой общине Капской провинции, что де Вилльерс оскорбил его гостеприимство. Так что теперь не имело смысла искать даже самую черную работу в радиусе многих миль от Ла-Перголи и, что гораздо важнее для де Вилльерса, от Вриде-Хойса.

Де Вилльерс был знаком со строгими религиозными устоями африканеров. Анна никогда не бросит Фонтэна. Мечта разбилась вдребезги, так и не успев воплотиться во что-то определенное. Отныне не было причин задерживаться в Южной Африке, и он возвратился в Нью-Йорк.

Бывший сослуживец-морпех познакомил его с ассоциацией, которая помогала устраиваться на работу ветеранам Вьетнамской войны. В 1971 году де Вилльерс впервые соприкоснулся с миром наемных убийц, и через пять лет он уже выполнял заказы по всему миру для некоего американского агентства. После одного сложного задания в Греции де Вилльерс сошелся с Майером и Дэвисом, и возникла «Клиника»…

Возвратившись из Дубая в Лондон, де Вилльерс встретился со своими подельниками и объяснил им особенности предстоящего задания. Первой реакцией Майера было:

– Откуда этот престарелый шейх проведал о нашей группе?

– Все очень просто, – отвечал де Вилльерс. – Его сын учится в английской школе. Мальчишка посмотрел фильм «День шакала» и рассказал отцу, что в Европе есть люди, которые убивают ради денег. Далее шейх подмазывает своих дружков-террористов. Ребят из Организации освобождения Палестины в Дубае больше, чем мух, а эта братия, как тебе известно, в прошлом уже имела дело с нашей организацией. Как видишь, все очень просто.

– Как ты оцениваешь наши шансы разыскать врагов шейха? – поинтересовался Майер.

Де Вилльерс не был склонен ни к оптимизму, ни к пессимизму, поскольку считал оба этих подхода ненадежными.

– Если бы все было просто, вряд ли шейх Амр обратился бы к нам. Его сыновья пали в боях с правительственными войсками. – (Майер и Дэвис внимательно слушали, зная, что де Вилльерс не любит повторять дважды.) – Шейх в общих чертах обрисовал мне обстоятельства гибели каждого из четверых сыновей. Все это произошло в течение шести лет на территориях, контролируемых войсками султана или британскими учебными отрядами – небольшими подразделениями, укомплектованными бойцами SAS.

– То есть наши цели – или англичане, или оманцы? – уточнил Майер.

– Не совсем так, – медленно произнес де Вилльерс. – В УОБА[15]служит небольшое число фиджийцев, а среди офицеров султанских бронетанковых частей есть как оманцы, так и англичане, дхофарцы, австралийцы, пакистанцы, индийцы, южноафриканцы и белуджи. Поскольку наших целей к настоящему времени может уже не быть в живых или они оставили военную службу, круг поиска получается весьма широким.

Дэвис присвистнул.

– Легче отыскать четырех блох на шкуре носорога.

– Никто не станет платить пять миллионов долларов за такую работу, – проворчал Майер.

– Помните, – вмешался де Вилльерс, – в этом деле у нас нет строгих временных рамок, если не брать в расчет скоропостижную смерть одной из целей. Так что мы можем заниматься текущей работой, отдавая дхофарскому заказу свободное время.

– Пожалуй, будет проще выследить тех, кто остается на службе, – задумчиво произнес Дэвис, – зато вышедших в отставку гораздо легче устранить.

– Необходимо тщательно проработать проблему, – высказался Майер. – Тут нельзя просто шарить наугад.

Де Вилльерс смерил бельгийца взглядом.

– Даже не собираюсь, – равнодушно произнес он. – У нас есть целых четыре месяца до начала действия майамского контракта. Чтобы максимально использовать наши силы, мы разделимся. Дэвис займется историей второго сына, погибшего в семьдесят втором году. Почти наверняка его убил командир отряда десантников, стоявшего гарнизоном в Мирбате, в провинции Дхофар. В настоящее время полк SAS расквартирован в Херефорде. Дэвису, поскольку он валлиец и служил в армии, не составит труда ненавязчиво провести расспросы.

Дэвис кивнул, однако его обычной усмешки не было и в помине.

– Ну а мы с тобой, – продолжал де Вилльерс, обращаясь к Майеру, – выследим того, кто убил первого сына Амра в шестьдесят девятом. Это произошло в засаде, устроенной в отдаленной части дхофарских гор, которую прикрывала одна-единственная рота султанских войск. Шейх понятия не имеет, где оманцы хранят свои военные архивы, как мы их называем, «военные дневники», однако выяснить это будет нетрудно. Мы вылетаем в Маскат, едва «Таднамс» уладит вопрос с визами, или «разрешительными сертификатами», как их называют оманцы.

Судя по всему, Мейер не нашел в этом плане никаких изъянов, а если и нашел, то оставил сомнения при себе.

– А остальные две цели? – спросил он.

– А вот тут не все так просто, – нахмурился де Вилльерс. – Третий и четвертый сыновья шейха Амра были убиты в семьдесят пятом, на последнем этапе войны, в жестоких сражениях на границе с Южным Йеменом.

За семь лет, прошедших с тех пор, как султан Кабус спровадил своего реакционера-отца в лондонскую гостиницу «Дорчестер», Оман навсегда расстался со средневековьем и благодаря целеустремленности своего лидера, а также стремительно растущим нефтяным доходам обзавелся полным набором благ двадцатого столетия: школами, дорогами, больницами. Все это в одночасье появилось там, где прежде царствовали нищета и страдания. Кабус, четырнадцатый правитель династии Абу Саиди, захватившей власть в 1744 году, сохранял абсолютную власть. В стране господствовали законы Корана, их блюли в местных судах богословы-кадии. Султан практически не пускал в страну иностранных туристов, поэтому полиция без особого труда держала под строгим контролем приезжих, потенциальные источники неприятностей.