Калиб говорил дело. Умом Линда это понимала. Но душа протестовала. Девять месяцев?! Для влюбленной девчонки это целая вечность.

— Я приеду в твой день рождения. Найду тебя, где бы ты ни находилась. И увезу навсегда. При условии, что к этому моменту ты не передумаешь, Ли.

— Не передумаю, — заверила она, а по щекам побежали слёзы.

Неудивительно, что у того поцелуя в прямом смысле получился горький привкус…

…Фургон сделал крутой вираж, съезжая с трассы, чтобы попасть в пригородный микрорайон — закрытый и строго охраняемый. Здесь жила элита, а на территорию не допускались ведьмы и ведьмаки. Но на Охрану правило не распространялось.

— Ты никогда не говорила, из-за чего поссорилась с отцом, — предпринял Пьер очередную попытку поговорить с напарницей.

Но она не собиралась откровенничать.

— Из-за Калиба, — бросила ледяным тоном. — Хочешь о нем поговорить?

Пьер болезненно поморщился, но промолчал. Калиб сейчас был не то, что камнем преткновения, а целой горой, которую не всякий объедет.

Фургон остановился у двухэтажного дома за железным забором через пять минут.

— Забор под напряжением, — оповестил один из «охранников».

Парни вышли из машин всей толпой, рассыпались по периметру. Прямо не дочерний визит, а целое вторжение. В глазах профессора Фолка всё, наверняка, так и выглядело.

— Мы легко прорвемся, — оповестил всё тот же «боец» из особой группы Охраны.

— Это я и без вас могу сделать, — проворчала Линда. — Но лучше воспользоваться цивилизованным способом, — она встала под камерой, нажала на кнопку переговорного устройства и обратилась к отцу. — Я знаю, ты наблюдаешь. Нам нужно поговорить.

Ответа не последовало. Ни намёка на присутствие в доме кого бы то ни было. Но Линда точно знала, что отец внутри. Во-первых, в последние годы он вел затворнический образ жизни. И не покидал не то, что микрорайон, но и собственный двор. Во-вторых, местонахождение профессора Фолка подтвердила горничная, с которой разговаривал Донован перед отправкой группы на место.

— Впусти меня, — снова заговорила Линда. — Поверь на слово, это меньшее из зол. Лучше поговорить со мной здесь и сейчас, чем позже в офисе Охраны. А это непременно случится, если откажешься сотрудничать. Начальство согласилось дать тебе возможность побеседовать на собственной территории исключительно из-за уважения ко мне.

Она солгала. Руководство конторы вряд ли бы одобрило, если б знаменитого ученого насильно повезли на допрос. Тем более, без доказательств. Донован ворвался бы к нему при помощи магии. Получил бы основательную взбучку потом. За самодеятельность и излишний напор. Или не получил бы. Учитывая родословную. Однако профессор Фолк обо всем этом не знал, и, как предполагала Линда, попался на уловку. Электронные замки щелкнули, и калитка отворилась.

— Нет, — остановила Линда вознамерившихся пойти следом бойцов. — Это разговор один на один. Да не суетись вы! — вспылила она. — Вам поручено защищать меня от пришельца, а не от собственного отца. К тебе это тоже относится, Пьер. Оставайся здесь.

Напарнику не улыбалось выпускать ее из поля зрения, но он смирился и покорно кивнул. Понимал, что на встрече отца и дочери, не говоривших много лет, не нужны свидетели.

Линда вошла в дом, ощущая себя маленькой девочкой, виноватой лишь в том, что родилась «неправильной». Она помнила, как изменилось отцовское отношение, едва проснулись ее магические способности. Он больше года не навещал единственного ребенка в спецшколе, хотя к одноклассникам родители приезжали регулярно. Да и потом смотрел иначе. Линда подозревала, что он с легкостью разорвал бы отношения, но опасался, что это отразится на его репутации. Что ж, в один прекрасный день это сделала сама Линда. Когда села в машину Калиба с одной спортивной сумкой, забирая из родительского дома лишь самое необходимое…

- Что ты здесь забыла?

Линда невольно рассмеялась. Да-а-а… Просто идеальный вопрос после долгой разлуки.

Отец встретил ее в холле, не желая впускать вглубь дома. Давал понять, что это его территория, а дочери здесь места не предусмотрено. Линда и не расстроилась. Взглянула на этого человека с любопытством. Он почти не изменился. Разве что морщины на лбу углубились, и волосы сильнее поседели. А в целом… всё тот же незнакомец, совершенно чужой человек, каким и был для Линды большую часть жизни.

— Хочу знать, что за эксперименты ты ставил на мне и моих одноклассницах?

Если она хотела обескуражить отца или смутить, то не добилась и намека на эффект. Профессор Фолк смерил ее снисходительным взглядом.

— Много же времени вашей хваленой Охране понадобилось, чтобы это понять. Да, все документы уничтожены, и всё же… Вы ведь позиционируете себя главными защитниками всех и вся. Должны быть в курсе многих тайн.

Линда ощутила, как по телу разливается жар. Гнев закипал, будто вода в чайнике. Но она не позволила ему выплеснуться. Нельзя показывать старому экспериментатору слабость. Именно слабость! Так отец всегда называл дочкины эмоции.

— Ничего удивительного. Прежде никто не исследовал нашу кровь столь тщательно, — Линда передернула плечами, мол, всё это — дело десятое. — Лучше ответь, что вы с нами делали и чего пытались добиться?

— А сама не догадываешься? — спросил он с издевкой. — Мы искали способ лишить вас способностей. Использовали девочек. Ваша сила более гибкая, чем у мальчиков. Вводили особенный препарат (мою личную разработку) раз в год на протяжении нескольких лет. Но, как видишь, потерпели неудачу. После укола способности ослабевали, но лишь на пару недель. У некоторых чуть дольше. Затем всё возвращалось на круги своя. Использовать средство чаще мы не могли. Общественности не понравилось бы, если б хоть одна малолетняя ведьма померла. А мне только скандала и не хватало. И вообще чем ты недовольна? Мы могли вам помочь. Навсегда избавить от проклятья. Увы, не вышло. Но и вреда наша работа вам не причинила.

— Ошибаешься, — процедила Линда сквозь зубы. — Одна моя одноклассница мертва. Вторая скоро последует за ней. Вероятно, это будет не последняя жертва. Твои опыты сделали нашу кровь привлекательной для…

Она замолчала, не закончив фразу. Ни к чему отцу знать о пришельце из другого мира.

Впрочем, он и не собирался проявлять любопытство. Плевал он на мертвых дочкиных одноклассниц.

— Не последняя, так не последняя. Чем меньше на свете ведьм, тем лучше.

Вот теперь гнев рвался на волю так, что пришлось использовать магию, чтобы его заглушить. Вот только… только…

— Да чтоб тебя!

Линда потерла виски, чтобы унять гул в голове. Но что такое гул? Ерунда! Страшно болела спина, которой ночная ведьма ударилось о стену.

— Новое изобретение? — спросила она отца яростно. — Незаконное однозначно.

Еще бы законное! Сдерживать магический дар нынче запрещалось законом. Как и калечить тех, кто его применял.