Теперь надо найти офис Джеймса, и проблемам конец. Но проще сказать, чем сделать. Где же находится банк «Милвард и Сэвилл»?

Перетряхнув свою дырявую память, я пересекаю сквер и направляюсь к внушительному зданию из стекла и мрамора. Оно блещет на солнце, почти заслоняя купол собора Святого Павла. Ничего удивительного, ведь «Милвард» едва ли не самый внушительный храм Мамоны в Лондоне. Судя по тому, насколько здесь безлюдно, поклоняться этому богу непросто.

Я расправляю плечи и глубоко дышу. Выдох — волнение прочь. Вдох — да здравствует спокойствие! Всегда знала, что йога полезна. Может быть, Олли прав и мне никогда не светит заниматься спортом по-настоящему, но, во всяком случае, основы-то я постигла.

Поднимаюсь по мраморным ступеням, цокая каблуками, словно лошадь — подковами. Смелей, Кэти. Ничего не бойся. На мне изящный деловой костюм (я купила его для работы, но надела только раз, поскольку ученики схватились за бока от смеха), и в нем я ничуть не хуже любого обитателя Сити.

Разве что вешу чуть больше нормы.

— Кэти!

Я оборачиваюсь, но, к сожалению, это не Джеймс, который бежит навстречу с распростертыми объятиями. Эд Гренвилл ковыляет по лестнице, тряся жирными щеками и поправляя очки на носу. Кажется, он не слишком рад, что неудивительно, если вспомнить нашу последнюю встречу.

— Господи, Кэти, — отдуваясь, произносит он, качает головой и толстым пальцем поправляет очки. — Не ожидал увидеть тебя здесь, старушка. Ты прямо-таки застигла меня врасплох.

— Не пугайся, Эд, — жизнерадостно отвечаю я. — Я не прихватила с собой ни омара, ни кактус. Просто хотела поболтать с Джеймсом.

Судя по выражению малодушного страха на лице Эда, можно подумать, что я предложила станцевать стриптиз прямо на лестнице банка.

— Джеймс еще не приехал.

Я поражена. Джеймс опаздывает? Я вряд ли удивилась бы сильнее, даже если бы Эд заявил, что Земля плоская. Джеймс всегда приезжает на работу к семи. По нему часы можно сверять.

— Значит, он и впрямь тяжело переживает разрыв, — предполагаю я. Неудивительно, что Джеймс не отвечал на сообщения и не брал трубку. Он слишком расстроен, чтобы увидеться со мной, и его мучает совесть — бедняжка боится, что расплачется, если заговорит.

— Э… — начинает Эд.

— Никаких проблем, я не проболтаюсь, что в курсе. Знаю, Джеймс терпеть не может, когда его отвлекают от работы.

Эд еле заметно улыбается.

— Я передам, что ты заходила. Может, пойдешь домой? Я попрошу, чтоб он тебе перезвонил.

Я улавливаю намек.

— Когда он приедет? Может быть, я загляну во время ленча? Или Джеймс по-прежнему утверждает, что ленч — это для хлюпиков?

Я смеюсь, но Эд молчит. Он не сводит глаз с ярко-красного «мерседеса», который останавливается у входа. За рулем женщина в огромных темных очках, обладательница целой гривы светлых волос. Она целует пассажира, который отвечает так энергично, как будто готов заняться сексом прямо в салоне.

И этот пассажир, несомненно, Джеймс.

У меня кровь стынет в жилах.

— Прости, старушка, — говорит Эд.

В животе стягивается узел, и на мгновение кажется, что сейчас я расстанусь с завтраком. Быстро сглатываю.

— Кто это?..

— Элис Сэвилл. — Эд старательно отводит взгляд. — Она здесь проходит практику. Э… работает под началом Джеймса.

— Да уж…

Джеймс и Элис продолжают целоваться в машине словно подростки.

— Поскольку отец у нее директор банка, она вольна работать по собственному расписанию, — продолжает Эд. — Элис всегда опаздывает. Особенно после того, как начала встречаться с Джеймсом.

Неудивительно, что он не отвечал на мои сообщения.

— И давно они вместе? — Мой взгляд прикован к парочке в машине, как будто стрелка компаса к полюсу. — Ради Бога, не лги, Эд.

Эд бормочет:

— Кажется, месяц…

Математика никогда не была моей сильной стороной, но, если не ошибаюсь, злополучный званый ужин состоялся всего две недели назад. Я снова смотрю на Элис Сэвилл, загорелую и золотоволосую, и понимаю, по какой причине Джеймс со мной порвал. Омары, собаки и кактусы тут ни при чем. И дело даже не в том, что я не влезаю в десятый размер. Он просто нашел более привлекательный объект.

— Не сомневаюсь, долго это не продлится, — бубнит Эд. — Но ты ведь знаешь, старушка, Джеймс просто помешан на деньгах…

Да уж. Похоже, это все, о чем он думает. Сколько раз я слышала, как мой герой вопит по телефону о продлении сроков и поиске новых вариантов.

— Говорят, — Эд понижает голос до шепота, — он серьезно погорел на спекуляциях. Скорее всего Элис нужна ему лишь затем, чтобы выбраться из ямы…

— Эд, даже не пытайся поднять мне настроение. Ты очень любезен, но это не поможет. — Я вытираю слезы. — Она красива, и Джеймс ее любит. Точка.

Изо всех сил пытаясь сохранять достоинство, я отталкиваю руку Эда и выскакиваю на улицу. Плачу не стыдясь — слезы катятся по щекам и падают. Я слышу, как Эд окликает меня, но мне все равно. Надо поскорее убраться отсюда. Ну и дура… Я в жизни не испытывала такого унижения.

И это о многом говорит.

Плюх! Олли проносится мимо стремительным кролем, брызги летят мне прямо в лицо. Отплевываясь, я по-собачьи плыву к бортику и хватаю воздух ртом. Я не помышляю о самоубийстве, и утопление вовсе не стоит на повестке дня. Хотя, возможно, мне придется утопить Олли, если он и дальше будет с той же утомительной старательностью меня развлекать.

— Иди сюда! — Олли снова проплывает мимо, на сей раз на спине. — Приложи немного сил, Кэти. Сама знаешь, это полезно.

— Сомневаюсь, — обиженно бубню я. Скажите, какой смысл начинать день замерзшей и промокшей? Конечно, с Джеймсом временами бывало нелегко, но я по крайней мере оставалась в постели до половины восьмого и ела завтрак перед телевизором. Никто еще не будил меня в шесть и не заставлял плавать.

Я вновь отрываюсь от бортика и пытаюсь следовать за Олли, стиснув зубы. Чем скорее перееду к тетушке Джуэл, тем лучше. Олли, наверное, думает, что оказывает мне огромную услугу, отвлекая от мыслей о разбитом сердце, но, честно говоря, я бы предпочла быть несчастной, чем делать зарядку. Я бы не отказалась полежать в постели, поплакать в подушку, ну и так далее. Если это позволительно героиням Джейн Остен, наверняка сгодится и для меня.

Плавая, я, во-первых, пытаюсь не думать о том, что совсем измучилась и пыхчу как паровоз, а во-вторых, мысленно продолжаю сочинять «Сердце разбойника». Бассейн не лучшее место для сочинительства, но иного выхода нет. И потом, лучше уж думать о Джейке и Миландре, нежели о чьем-то отклеившемся пластыре, который только что проплыл перед моим носом. Не исключено, что я подцеплю холеру и умру, не успев закончить роман. Литературные критики найдут разрозненные обрывки и оценят погибший талант. Студенты будут спорить на семинарах о том, что я имела в виду, а какой-нибудь университет учредит писательский конкурс в мою честь.