В своих донкихотских поисках Белого города Элкинс и его команда нашли не один, а два больших города, явно построенных почти неизвестной цивилизацией, существовавшей когда-то на территории Москитии. Но можно ли было сказать, что это города? И был ли один из них Белым городом, или потерянным городом Обезьяньего бога? Впрочем, такая постановка вопроса была некорректной, все уже понимали, что Белый город – лишь сплав разнообразных историй и, возможно, он никогда не существовал в описанном виде. Но эта легенда, как и большинство других, основывалась на реальных обстоятельствах. Открытия, сделанные с помощью лидара, подтвердили: Москитию в самом деле населяла таинственная цивилизация, которая основала много крупных поселений и впоследствии исчезла. Все точно соответствовало записи Кортеса, сделанной пятью веками ранее: на этой земле находились «обширные и богатые области». Но почему они исчезли внезапно и бесповоротно?

В пятницу на Роатан прибыл Африко Мадрид с группой гондурасских чиновников. Они собрались в бунгало Сартори перед ноутбуком. Тем вечером Мадрид позвонил президенту Лобо домой сообщить, что, по его мнению, Сьюдад-Бланка обнаружен. Услышав новость, Лобо, как он рассказал мне впоследствии, «потерял дар речи». Он заявил: «Это открытие станет вкладом в историю всего человечества, а не только Гондураса». Значение находки можно было оценить только после наземной экспедиции, но, так или иначе, она относилась к важнейшим археологическим открытиям нового века.

Оба усмотрели в случившемся длань Господню, ведь Мейбл Хейнике обратилась к ним в церкви в тот момент, когда новая администрация получала официальное благословение. «Совпадений не бывает, – сказал мне Мадрид. – Думаю, у Господа есть особые планы на нашу страну, и, возможно, Сьюдад-Бланка – часть этих планов». Он верил, что это открытие станет поворотным пунктом в истории страны: «Гондурас прославится как страна туризма и научных исследований, в том числе в области истории и антропологии».

Состоялся торжественный обед с речами и тостами – за длинным столом, поставленным на берегу, при свете факелов.

По завершении съемок на У3 истек срок разрешения на вывоз лидара, и Чак Гросс отбыл в Хьюстон в крепком маленьком «Скаймастере», напичканном секретной аппаратурой. Стива и Хуана Карлоса пригласили в президентский дворец в Тегусигальпе, чтобы рассказать об открытии на заседании кабинета, которое транслировалось по телевидению. За этим последовала пресс-конференция, во время которой на вопросы отвечали Элкинс со своей командой. От имени кабинета было сделано заявление об открытии того, что «представляется свидетельством наличия археологических развалин в районе, где, как давно считают, находится легендарный потерянный город Сьюдад-Бланка». Осторожный текст заявления прошел незамеченным на фоне сообщений в массовых изданиях: журналисты под громкие фанфары сообщали о том, что Сьюдад-Бланка наконец обнаружен.

Гондурасцы праздновали, а некоторые американские археологи отнеслись к новости скептически и неприязненно. В двух постах, помещенных в «Блоге Беркли», Розмари Джойс, уважаемый профессор и знаток доисторического Гондураса из Калифорнийского университета в Беркли, назвала проект «крупным надувательством». Вот что она писала: «Гондурасская пресса снова подняла шум в связи с открытием Сьюдад-Бланка, мифического Белого города, будто бы расположенного где-то на востоке Гондураса». Она весьма критически отозвалась о лидаре как об инструменте археологических исследований. «С помощью лидара можно получать изображения земной поверхности быстрее, чем если передвигаться по ней пешком, причем они будут более точными. Но для археологии этот прибор не годится, потому что результат его работы – открытие, а не знание. В случае соревнования я готова поставить свои деньги на людей, которые проводят разведку на местности… лидар – дорогой инструмент. Я сомневаюсь, что ценность полученных сведений соответствует стоимости его аренды… [Лидар] может быть полезным для науки прибором, но для археологии он не подходит».

Я позвонил доктору Джойс через несколько дней после своего возвращения в Соединенные Штаты, чтобы лучше ознакомиться с ее точкой зрения. Она поведала мне, что пришла в бешенство, узнав эту новость. «Об открытии Белого города объявляют уже как минимум в пятый раз», – сказала она, явно путая сенсационные сообщения гондурасской прессы о находке нами Белого города с тщательно выверенным пресс-релизом экспедиции. «Никакого Белого города нет. Белый город – это миф, современный миф, созданный в основном авантюристами. Я настроена против этой группы людей: они авантюристы, а не археологи. Им нужен шум. Культуру нельзя разглядеть при помощи самолетного лидара, с высоты в несколько тысяч футов. Есть то, что мы называем наземным подтверждением».

Я сказал, что команда намерена получить подтверждение всех своих открытий с помощью наземных методов, но это не успокоило ее. Я спросил, не хочет ли она посмотреть на изображения У1 и дать свой отзыв. Поначалу она отказалась, но после давления с моей стороны все же согласилась, хотя и неохотно. «Я посмотрю, но не обещаю, что перезвоню вам».

Я отправил доктору Джойс по электронной почте лидар-изображение части У1. Тут же раздался звонок от нее. Да, сказала она, это археологический объект, и немаленький. (А я послал ей лишь крохотную часть карты У1.) Она разглядела «три больших скопления крупных сооружений», а также «площадь, в основном служившую публичным пространством, и, возможно, площадку для месоамериканской игры в мяч плюс много засыпанных землей домов». По ее прикидке, объект относился к поздней, или послеклассической, месоамериканской эпохе, то есть к периоду между 500 и 1000 годом нашей эры. Тем не менее под конец разговора она высказала новые упреки в адрес экспедиции: «Я выхожу из себя, когда археологию изображают как своего рода охоту за сокровищами».

Невзирая на озабоченность профессора Джойс, Элкинс и Бененсон были полны решимости подтвердить археологическую достоверность находки. Они стали искать археолога, способного изучить лидар-изображения и точнее сказать, что стоит за ними, – специалиста по Месоамерике, умеющего интерпретировать сведения, полученные благодаря лидару. Такой человек нашелся – Крис Фишер, профессор антропологии в Университете штата Колорадо. Фишер работал с Чейзами на каракольском проекте, где использовался лидар, был их соавтором по одной научной публикации и стал первым археологом, применившим лидар в Мексике.

Путь Фишера в археологию был извилистым. В детстве он жил в Дулуте и в Спокане, потом стал заядлым барабанщиком и маршировал в составе Международного корпуса барабанщиков «Салемские аргонавты». Отправившись в турне по США вместе с корпусом, Фишер проехал всю страну от океана до океана в стареньком пассажирском автобусе, водитель которого прежде состоял в клубе «Ангелы ада»[41] и потерял ногу, угодив в аварию на своем мотоцикле; они спали по ночам в автобусе, во время движения, а днем выступали.

Фишер хотел сделаться джазовым барабанщиком и по окончании школы не стал поступать в колледж, продолжая выступать и одновременно выполняя «разную паршивую работенку». Когда ему наконец предложили вожделенную работу менеджером в «7-Элевен»[42], у него случилось просветление: «Я сказал себе: „Черт побери, я должен поступить в колледж. Я не могу заниматься этим до конца жизни“». Он выбрал музыкальную специализацию, но понял, что не имеет достаточных данных для успешной карьеры в джазе, и переключился на антропологию. Находясь в полевой археологической школе, участники которой вели раскопки древнего объекта посреди кукурузного поля, он «без ума влюбился» в археологию. Он получил докторскую степень за диссертацию, посвященную объекту в мексиканском штате Мичоакан. Во время работ в Мексике он натолкнулся на объект под названием Ангамуко, который располагался на лавовых отложениях и выглядел как доколумбова деревня. Когда-то здесь обитал свирепый народ пурепеча (тараскан), который соперничал с ацтеками примерно с 1000 года и до появления испанцев в начале 1500-х годов.