На лестнице с жутким грохотом с ноги Ани слетает туфля. Игорь морщится от громкого звука. Конечно, сразу выглядывает Крис и на ее лице проявляется отвращение.

— Из какой канавы ты ее достал? Уже вкусила бабла и нажралась, как свинья?

— Крис, закрой рот, — устало просит Крестовский. — Не до тебя сейчас.

— Это не новость.

— Будь добра, открой дверь в ее комнату.

— Ага, теперь я еще и швейцар, — бурчит сестра, но, к некоторому удивлению Игоря, доходит до комнаты Ани и открывает. — Так что случилось? Как это она так?

— Понятия не имею, спрошу у одного из твоих братцев.

— Алекс не мог…

— Алекс? — Крестовский щурится. — Ты что-то знаешь?

— Откуда? Но я слабо себе представляю Сержа, перепутавшего боксерскую грушу с приживалкой.

Ну… по части Сержа он, пожалуй, с сестрой согласен. Но в какие неприятности мог влипнуть Алекс?

Хотя чего это он. В любые, мать его!

— С завтрашнего дня будешь ездить с водителем и вторым охранником. Никаких больше самостоятельных поездок.

— Но…

— Это не обсуждается, Крис. Если не хочешь получить битой по морде, как она, — кивает на Аню, — будешь ездить с охраной. Если хочешь, попроси Сержа, чтобы он перепутал тебя с боксерской грушей. А теперь брысь с глаз моих и лучше не беси меня, я коплю злость для братика.

Он захлопывает за собой дверь, оставляя явно озадаченную и — хотелось бы! — напуганную Крис. Может, хоть реальная угроза заставит ее задуматься о том, что стоит выполнять минимальные требования службы безопасности. Как села за руль, так и не выгонишь. А водит Крис… в лучших традициях блондинок из анекдотов. Тут и врагов не надо, сама столб поймает или с какой-нибудь горки скатится в реку.

— Все, пришли. — Он аккуратно, насколько это вообще возможно, кладет Аню на постель. — Раздеваться будешь сама. Туфлю потом найдешь где-нибудь, может, Марина подберет. Завтра с утра зайди ко мне. Все поняла?

Она с трудом открывает глаза и кивает. Похоже, кто-то в скорой перестарался и влил в нее лишку валерьянки, или что они там дают жертвам нападений. Надо сказать Марине, чтобы ее раздела и уложила, а еще проверяла, как тут дела. Или вообще велеть ей переночевать у Калининой… мало ли что там с ней дальше будет, девушки вообще существа непредсказуемые в плане реакций.

Он набирает сообщение экономке, не желая тратить время на то, чтобы спуститься вниз и все объяснить лично, а затем идет в кабинет, где уже ждут Серж и Алекс. Кабинет раньше принадлежал отцу, и у Игоря все нет времени и сил, чтобы переделать его под себя. Надо будет заняться.

— О, Игорех, — кивает Серж. — Чего случилось?

— У меня только один вопрос, вашу мать, — рычит Игорь. — Кто из вас и кому умудрился задолжать столько, что какие-то отморозки разбили нахрен мне машину?

И допрос с пристрастием не нужен. Серж хмурится, удивленно, настороженно, даже, пожалуй, обеспокоенно. А Алекс бледнеет и нервно сглатывает. Щенок, хоть бы научился врать убедительно прежде, чем связываться с криминалом.

— Понятно. Серега, свободен. А тебе, мой друг, я сейчас устрою. На.

Бросает смартфон.

— Звони.

— Кому звонить? — Алекс делает неубедительную попытку прикинуться дурачком. — Тому, кому должен, звони. Быстро.

Такой отвратительной ночи у меня не было уже давно. Сначала я сплю, как убитая, просыпаясь лишь изредка, когда шевелю больной рукой. В середине ночи меня будит какой-то грохот и доносящийся будто издалека мужской., даже не голос, а скорее крик. Я долго прислушиваюсь, но все стихает. Хлопает дверь, и дом погружается в тишину.

Действие лекарств заканчивается. Сна ни в одном глазу, рука противно ноет, да так, что больше совсем не спится. Вздохнув, я поднимаюсь, чтобы разыскать какую-нибудь таблетку обезболивающего или просто выпить чаю. Часы показывают четыре утра, а за окном еще темнота — признак приближающейся осени.

Воспоминания о прошедшем дне приходят не сразу, возникают постепенно. Сначала накрывает эйфорией от встречи с Принzzем, потом в голове появляются картины разбитых окон машины, ледяные пальцы на моей руке, кровь на новеньком, стоящем целое состояние, платье. Укол и какой-то сонный бред, смешанный с запахом дорогого парфюма и слетевшей с ноги туфли. Вот она, кстати, валяется, кто-то подобрал.

Я долго размышляю, что бы такого надеть. Часть вещей все еще лежит в пакетах, мне никак не хватает времени из разобрать. Наконец я нахожу узкую, но короткую голубую юбку, свободную рубашку, рукав и воротник которой частично скроет царапины и ремешок, чтобы не смотреться совсем уж потерянной.

Тут до меня доходит: сегодня же Саша будет ждать меня у бассейна! Конечно, с такой рукой и речи не идет, чтобы плавать или прыгать на тренировке. Но, может, удастся вырваться хоть для того, чтобы объясниться и извиниться лично? Хотя о чем я. Крестовский теперь долго не выпустит меня из дома. Я бы не выпустила.

Тихонько, чтобы никого не разбудить, я спускаюсь на кухню и вижу Марину. Она уже вовсю занимается завтраком.

— Э-э-э… — снова смотрю на часы, время уже пять. — Вы так рано.

— Анна Артемовна, — улыбается экономка. — Я всегда встаю рано. И ложусь сразу после того, как вечером уберу со стола. Садитесь, сейчас сделаю вам кофе.

— Я могу и сама…

Понимаю, что понятия не имею, где на этой кухне что лежит, а еще — с такой рукой я фиговый помощник. Так что сажусь и стискиваю зубы, потому что боль все сильнее.

— А нет у вас какого-нибудь обезболивающего? — наконец решаюсь попросить. — Очень болит рука.

— Да, конечно, Игорь Олегович оставил для вас таблетки. Но сначала нужно что- нибудь съесть, на голодный желудок такие лекарства действуют очень плохо.

С этим я соглашаюсь и с удовольствием съедаю овсяную кашу с печеньем. От кофе, правда, приходится отказаться в пользу чая, но все равно завтрак выходит жутко вкусным. А таблетка после него и вовсе приводит меня в благодушное настроение. Мне нравится, что Марина не охает и не расспрашивает о случившемся.

К собственному неудовольствию я чувствую себя… нет, не виноватой, но… слабой, что ли? Я вспоминаю, как перепугалась и мне становится стыдно. Хотя, если подумать головой — а что вообще мог сделать хоть кто-то на моем месте? Ну разве что старшие Крестовские не испугались бы, а втащили нападающего через щелочку в окне и зверски его сожрали.

Мне нравится сидеть на просторной светлой кухне, наблюдать, как Марина готовит завтрак для остальных Крестовских. Она, кажется, знает, кто и что любит по утрам. Для Крис делает большой стакан грейпфрутового сока, для Алекса — яичницу с беконом, для Сержа, само собой, кучу всего, включая миску с творогом и большой рулет с омлетом и куриным филе.

А вот для Игоря Марина ставит на деревянный поднос большую кружку крепкого черного кофе, несколько тостов с маслом и большое яблоко. Похоже, Крестовский не любит плотные завтраки. Я вдруг вспоминаю, что накануне он просил зайти.