Резко вскинула голову кверху. Он продолжал стоять на месте. Напряжённый, побледневший… виноватый. Именно это отчётливо читалось в его карих глазах: вина и непонимание, как это вообще всё произошло.

Я тоже не понимала. Или же понимала, но не хотела в этом признаваться, даже самой себе.

Продолжала медленно пятиться от него, пока не запнулась и не зашипела от вспышки боли, проснувшейся в ноге. Тут же рефлекторно наклонилась к ней, чтобы растереть, а Дамир было уже подорвался ко мне, сделав широкий шаг мне навстречу.

-Катя...

Наплевав на ногу, выставила руку вперёд, обозначая дистанцию между нами.

-Нет, пожалуйста…

И он действительно останавлся. Видимо, сам посчитал, что это единственное правильное решение в этом дне ошибок. А может быть, просто считал моё неадекватное состояние на грани… Меня начинало трясти, пока, правда, только где-то внутри, но я уже чувствовала, что скоро истерика прорвётся наружу, и лучше бы к тому времени мне уже оказаться дома. Дом. Мысли о содеянном больно резанули по остаткам душевного спокойствия, и первые слёзы брызнули из глаз.

Не то чтобы я планировала рыдать здесь, при нём… Но непослушная слеза уже катилась по моей щеке.

-Прости, я не должен был… - почти беззвучно произнёс он, но я всё равно услышала.

Покачала головой. Ах, как было бы проще сейчас обвинить во всём только его одного… А я так… просто стояла рядом. Но нет. Не просто. Не стояла.

На смену вины на дне карих глаз пришло что-то такое болезненное, что лишь усилило то, что творилось между нами и уже давно потеряло всякий контроль.

-Нам… Мы… это была ошибка… - сбивчиво подбирала я слова, так ничего и не найдя. Вместо этого крепко сжала сумку в руках и попросила. - Отпусти меня.

Его глаза округлились, а я, воспользовавшись моментом, развернулась и быстрым шагом начала удаляться от скамейки с остатками пирога и переполошенным парнем, который не стал меня преследовать, прекрасно поняв мою немую мольбу… Он вообще, как оказалось, очень хорошо умел понимать меня. Но думать об этом мне уже было нельзя.

Катя уходила, а я ещё не понимал, что это для меня означает. В душе вообще был какой-то сумбур, из которого мне удавалось различить лишь держащее меня в напряжении беспокойство и жгучий прилив разочарования, в первую очередь в себе, а потом уже в ситуации.

Стоял истуканом на месте и смотрел, как она удалялась, чуть ли не бегом, заметно припадая на травмированную ногу. Стоял и негодовал, выливая на себя ушат ругательств и искренне не понимая, почему мне нельзя последовать за ней.

Но это была первичная реакция на происходящее - что-то такое собственническое и первобытное, вдруг проснувшееся во мне. Наверное, именно с таким настроением древние мужчины вваливались в пещеру, хватали женщину, которую по праву считали своей, и тащили её в нужном направлении, перекинув свою сопротивляющуюся ношу через плечо. Каким-то непонятным образом ещё недавно живший во мне рыцарь, вечно рвущийся спасать свою миледи, превращался в варвара, которому хотелось ломать и крушить. И пусть я держал весь этот ролевой дурдом под своим контролем, на душе всё равно было откровенно хреново.

Самообладание, порядком сбоившее сегодня весь день, всё-таки взяло верх, заставляя оставаться на месте. Я умею понимать женское “нет”... Не так часто я сталкивался с ним в своей жизни, но конкретно это “нет”… казалось самым важным и весомым. Тогда, чёрт его дери, где же оно было раньше, когда я… когда она… когда мы… Где же оно было десять минут назад, когда мы целовались, забив на всё. Или же не просто целовались… но другого подходящего слова у меня пока не было. Это было что-то большее, более глубинное, горячее, обжигающее. У меня так было впервые, чтобы мозг и самоконтроль отключались напрочь. Даже в подростковом возрасте, когда гормоны били фонтаном направо и налево, я умел держать себя в руках, вовремя говоря себе: “Стоп. Нельзя”. Сейчас же меня просто снесло эмоциями и переживаниями, которые непривычно брали верх над всей моей логичностью и рассудительностью.

И от этого становилось ещё хуже. Оказывается, я мог быть и таким - безрассудным, опрометчивым и… жадным? Именно эти слова вдруг приходили мне в голову, когда я думал о Кате Лариной. А думал я о ней до непростительного много.

Сегодня вообще день был странный, стоило ей появиться на пороге спортивного зала, как я начал вытворять необъяснимые для себя вещи. Причиной тому было то, что у меня не было ни малейшего понятия, как вести себя с ней. Не понимал ни её, ни себя. Или же наоборот, понимал слишком хорошо, но легче от этого не становилось. Потому что нельзя, потому что под запретом… Потому что у неё семья, у неё муж, сын… А это святое. Святое же?! Тогда с какой стати меня тянуло туда, куда не просто нельзя было вмешиваться, но и элементарно смотреть?

Наивно полагал, что справляюсь. Справляюсь с собой, с чувствами, с ситуацией… Я держался даже тогда, когда взгляд зелёных глаз переворачивал всё внутри меня, стоило лишь ей один раз взмахнуть ресницами, держался, несмотря на все эти немые диалоги, которыми была полна каждая наша встреча. Но ведь на то оно и притяжение, чтобы уметь с ним справляться? И я справлялся, ровно до того момента, пока она не очутилась в моих руках… и я пропал.

И как бывает в таких ситуациях, расплата не заставила себя ждать. Ибо помимо запрета влезать в чужие отношения, существовала ещё одна причина, заставлявшая меня оставаться на месте и смотреть в её удаляющуюся спину. Катя, со всеми её переживаниями, мыслями, чувствами… и внутренними запретами. Наша неосмотрительность сделала ей больно. И если даже я был не готов к тому, что случилось между нами, то что же говорить о ней? Я видел это в отражении её глаз, судорожных движениях и тихом шёпоте, молящем меня держаться на расстоянии. Как же я ненавидел это расстояние, но и пытаться сделать что-то в этой ситуации тоже было бы преступлением… против неё.

Рвано выдохнув, я заставил себя сдвинуться с места. Собрал вещи, уже раскиданные по лавке ветром, выкинул мусор, забрав с собой остатки пирога, и неспешно побрёл домой, пытаясь переварить случившееся.

Дома меня накрыло сильнейшее желание вызвонить Стаса и напиться с ним до беспамятного состояния. С ним такое иногда случалось, редко, скорее как исключение. Со мной - никогда. До сегодняшнего дня. Но с этим я всё же ещё мог совладать. На дворе стоял вечер субботы, и мне показалось бесчестным отбирать у Веры со Стасом возможность побыть вдвоём. А пить в одного я не умел, да и не хотел, если честно.

Поэтому пришлось прибегнуть к услугам самого лучшего в мире антидепрессанта. Правда, лекарство было на любителя, Стас бы уж точно со мной поспорил в  этом вопросе. Но причина здесь была скорее в нём самом, чем в лекарстве - темпераментного Стаса было сложно просто так переключить на что-то другое, вот зачастую Рома и не находил никакой иной стратегии, чем просто начинать его бесить. Потому что пусть лучше злится, чем тихо сходит с ума.