том, как святой равноапостольный Владимир вынужденно принимает Крещение в одном из храмов Херсонеса.

Это еще более странный текст, чем рассказ о выборе веры. Киевский князь неожиданно осаждает греческий город, требует в жены Анну – сестру византийского императора, – хитростью, с помощью предательства священника по имени Анастас берет город, перерезав водопровод. В ответ два императора, Василий и Константин, требуют, чтобы Владимир стал христианином (поскольку Анна не может выйти замуж за язычника). Киевский князь соглашается, Анна со слезами готова выйти замуж за варвара, но тут Владимир почему-то слепнет, и невеста предлагает ему немедленно креститься. Во время крещения правитель Руси прозревает, получает новое имя – Василий (означающее «царственный»). Само таинство Крещения происходит в храме святого Василия. В конце рассказа есть маленькая приписка о том, что киевский князь взял в Херсонесе все необходимое для проповеди новой веры и уехал в Киев[105].

Большинство историков считают эту историю позднейшей и недостоверной легендой, вставленной в «Повесть…» под влиянием митрополичьей кафедры в Киеве, которую с конца 30-х годов XI века (за одним исключением, о котором мы скажем ниже) занимали греки. Один из лучших знатоков этого вопроса, Михаил Приселков, считает, что осада Корсуни была реакцией князя Владимира на вероломство византийцев: последние обещали женитьбу на Анне в обмен на военную помощь в борьбе с болгарами, но, получив помощь, отказались выполнять свою часть договора («Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси». СПб., 1913. С. 24–38). В результате конфликта с Византией князь Владимир не только осадил Корсунь и добился исполнения своих требований, но и, как полагают, первоначально подчинил Русскую Церковь не Византии, а Болгарии. К слову, это решало сразу несколько проблем: в частности, болгары, благодаря деятельности святых равноапостольных Кирилла и Мефодия и их учеников, совершали богослужение на славянском языке и имели значительный корпус славянских богословских, богослужебных и иных текстов, включая перевод Священного Писания.

В дошедшем до нас тексте летописной статьи, несмотря на все усилия греков, сохранились сведения о том, что князь Владимир мог креститься в другом месте:

«Не знающие же истины говорят, что крестился Владимир в Киеве, иные же говорят – в Василеве (пригороде Киева, месте рождения преподобного Феодосия Печерского. – А.З.), а другие и по-иному скажут»[106].

Если говорить о современных данных, то большинство исследователей считают, что крестился князь в 987 году или даже раньше, до похода на Корсунь; о месте же крещения Владимира споры ведутся до сих пор.

Еще одним доказательством греческого происхождения Корсунской легенды служит антилатинский выпад, который содержится в летописи сразу же после сообщения о крещении киевского князя[107]. Споры с католиками были очень важны для Византии XI века, но малоактуальны для Руси конца Х века. Об этом же свидетельствует в целом благожелательное отношение к посланникам Папы в рассказе о выборе веры. Лишь во второй половине XI века, после смерти Ярослава Мудрого и изгнания первого русского киевского митрополита по имени Иларион, митрополиты-греки окончательно «осядут» в Киеве, что во многом определит развитие христианства на Руси (об этом мы подробно поговорим в следующей главе).

Следует предупредить читателя, что, заводя разговор о Крещении Руси, мы во многом вступаем на путь исторических догадок о том, какой была Русская Церковь до конца 30-х годов XI столетия, когда в «Повести…» начинают регулярно появляться имена киевских митрополитов.

Летописная версия, с которой согласно большинство исследователей, рассказывает, что после возвращения в Киев из похода на Корсунь[108] Владимир уничтожает языческих идолов, затем собирает киевлян и призывает их креститься. В рассказе о Крещении Руси нет каких-то сложных богословских объяснений происходящего – киевляне крестятся по призыву правителя и отчасти из-за страха впасть в немилость[109].

Такое объяснение важнейшего события в истории Руси кажется каким-то легковесным, но дальнейшая история показывает, как преобразился и сам князь, и Киевская Русь после принятия Крещения. Об этом разговор также пойдет в следующей главе, а пока остановимся еще на двух важных моментах.

Прежде всего, поговорим о тех священниках, которые крестили Русь. Если следовать «Повести временных лет», то все очень просто: князь Владимир привозит с собой из Корсуни греческих священников, необходимую церковную утварь и богослужебные книги и крестит киевлян. Не без осложнений христианство распространяется в другие русские города, появляются первые русские епископы и епархии (греком был только киевский митрополит – Первоиерарх новой Русской Церкви), открываются монастыри, и Русь стремительно входит в число православных стран, находясь под сильным византийским влиянием.

Но – вот незадача! – «Повесть временных лет», жития XI–XII веков, «Слово о законе и благодати» киевского митрополита Илариона и другие литературные памятники дают несколько иную картину. Глядя на нее, можно приметить, что у русского Православия появляется свое лицо, не во всем сходное с ликом христианства византийского.

Русское христианство не идентично греческому, первые русские святые – страстотерпцы Борис и Глеб – совсем не похожи на греческих святых. Византия в принципе не знала святых, подвиг которых заключался бы в добровольном отказе от власти и от использования силы. Конечно, за многовековую историю Восточной Римской империи здесь были и дворцовые перевороты, и насильственные пострижения в монашество, но не было святых, прославленных за добровольные страдания от единоверцев. К слову, русское монашество тоже отличалось от византийского. По мнению Георгия Петровича Федотова – автора монографии «Святые Древней Руси», – древнерусские иноки уделяли больше внимания социальным проблемам общества, чем их византийские или египетские собратья. В русском монашестве активно развивалась каритативная составляющая – то есть социальное служение: помощь людям, нуждающимся в особой заботе и внимании.

Крещение Руси.

В. Васнецов. Фрагмент росписи Владимирского собора в Киеве. 1895–1896 гг.

Примечателен и тот факт, что самый известный русский монастырь XI века – Киево-Печерская лавра – развивается без всякого вмешательства со стороны митрополита (а в ее стенах, по одной из исторических версий, под именем Никона скрывается тот самый Иларион, который недавно был киевским митрополитом)[110]. Да и в самих текстах о Киево-Печерском монастыре постоянно сталкиваются две традиции: прогреческая, провизантийская и национальная, русская. В «Повести временных лет» появляется легендарное сказание о том, что апостол Андрей был на месте будущего Киева и установил там крест.

Все эти загадки мы попытаемся решить в следующей части. А пока предлагаем вниманию читателя ответ на вопрос, почему святой равноапостольный Владимир крестил Русь, данный митрополитом Иларионом в его «Слове о законе и благодати» – древнерусском богословском памятнике середины XI века.

Митрополит Иларион говорит, что