Ему было удобно, молодая влюбленная дурочка, на все готовая и согласная. Встречи, свидания, нечастые поездки на отдых, которые все заканчивались так внезапно, то порывом трубы, то приступом его тетушки. Как все банально и просто, но я все равно ничего не замечала вокруг.

Снова тошнит, уже от осознания всего, что было. Но ведь с Марком все не так? Или так, и я снова себе все выдумала? Сочинила сказку про порочного босса, который лишь со мной такой настоящий, а я позволяю ему играть с собой, как с куклой. Вертеть на своих цепях, кончать в меня. Получая при этом невероятные оргазмы.

– Господи, да отчего так плохо-то?

В дверь все еще настойчиво стучали.

– Эльза! Эльза, открой! Я уже вызываю спасателей, и они спилят дверь. Открой!

Софи может вызвать кого угодно.

Иду открывать, она врывается в квартиру, словно ураган, проносясь мимо меня, обшаривая мою тесную однушку, тут же открывая окно в комнате.

– Ты совсем больная! Ты почему не открывала? Я не знала, что думать, я места себе не находила эти дни. Ты нормальная?

Подруга трясет меня за плечи, заглядывая в глаза, а мне все равно.

– Я три дня до тебя не могу достучаться и дозвониться, ты в своем уме? Хорошо хоть иногда отвечала на сообщения.

– Софи, отстань, и закрой окно, холодно.

Иду сама закрывать, но останавливаюсь, зависая на том, что идет дождь. Такой весенний, проливной, вытягиваю руку, ловлю капли, они холодные, как и мое сердце внутри. Софи сама закрывает окно, разворачивая меня к себе.

– Эльза, что? Кто тебе сделал больно?

Она так близко, смотрит на меня, шаря глазами по лицу, рыжие волосы растрепаны, она на самом деле волнуется.

– Он не поверил мне.

– Кто не поверил?

– Марк мне не поверил, они нашли какие-то бумаги, что лежали у меня в сумочке, эта сука, заместитель его, вытряхнул все на стол и начал шарить в моих вещах. Это было так мерзко.

Всхлипываю, в горле стоит ком, слезы наворачиваются на глазах. Мне до такой степени обидно, как ребенку, которому обещали купить сахарную вату, когда пойдут в парк, а ни ваты, ни парка не было.

– Кто? Не понимаю, кто шарил? Твой шеф? Марк Бережной?

– Нет, шарил не он, заместитель его, скотина бородатая.

– Я видела Марка, ну, твоего шефа, на выставке, около него терлась какая-то блондинка. Так у вас было с ним что-то?

– Было, господи, Софи, было, да я не об этом сейчас.

Цепляюсь за плечи подруги, сжимая кожу куртки в руках. По щекам бегут слезы, снова начинает мутить.

– Давай выпьем.

– Совсем больная? У тебя вид, хоть неотложку вызывай. Давай, конечно, выпьем для начала водички, пойдем, вот так, садись, я сейчас.

Софи убежала, я остаюсь одна, сижу, вытираю слезы, надо, правда, прийти в себя и завязывать с истерикой.

– На, выпей водички, вот, да, пей, молодец.

Софи гладит меня по волосам, как ребенка, поит водой.

– Что случилось, давай по порядку, ты знаешь, я не люблю все эти загадки и слезы.

– Какой сейчас день?

– О, здравствуй, милая моя, пятница, вечер сейчас.

Вот это меня накрыло, так накрыло, со среды, как Марк сказал, чтобы я уходила, когда я собирала разбросанные вещи дрожащими руками.

– Шеф вернулся из командировки, ну, я уже хотела увольняться, это другая история. В его кабинете, прямо на столе у нас был секс. А потом приперся этот неандерталец, Артур Степанович, начал трясти перед моим лицом какими-то бумагами, выпотрошил мою сумку прямо на глазах Марка.

Сжимаю стакан с водой в руках, снова пью.

– Артур Степанович, говоришь?

– Да, он две недели постоянно на что-то намекал, что я кому-то сливаю информацию, ну, словно Мата Хари, шпионка я. Потом еще эта Лиза крутилась, виляя жопой перед Марком. Софи, это ведь он, тот самый из клуба.

Хватаюсь за руки подруги, смотрю в глаза.

– Мать, ты меня пугаешь. Какой клуб?

– Ой, прекрати смотреть на меня, как на ненормальную, тот самый клуб «Лезвие», куда ты меня отправила на Восьмое марта. Где все в ажуре и схвачено, суперприличное место. Марк, мой шеф, он был в тот день со мной, мы занимались сексом, он был мой господин.

– Ого, вот это дела. А как ты узнала?

– Да, узнала. И ты понимаешь, мы дальше с ним были именно в таком формате, как рабыня и господин. И мне это нравится, безумно нравится, я не понимаю, почему, но это что-то невероятное, словно мое тело именно на него реагирует в сотни раз острее и сильнее. Я думала, что это что-то, да значит, а оказалось - ничего.

– И что дальше?

– Ничего дальше, Михайлов нашел бумаги, обвинил меня в сливе информации каким-то конкурентам, а Марк просто стоял и смотрел, а потом выгнал меня, даже не дав ничего сказать.

– И ты из-за этого так расстроилась, что закрылась и начала лить слезы?

Софи снова повернула меня к себе, убирая волосы с лица. А меня словно осенило, да так, что сердце сжалось от боли в груди.

– Я люблю его. Люблю, а он не стал ни в чем разбираться, просто выгнал, просто как ненужную куклу.

– Ну, не плачь, милая, не плачь. Все будет хорошо, все встанет на свои места, я кое-кому оторву яйца, и все будет просто отлично.

Марк

– Марк, тут такое дало.

– Медведев, уйди. Ты бесишь меня. Вы все, суки, меня задолбали за эти дни.

– Я понимаю твой праведный гнев, но я действовал в твоих интересах, в наших интересах, в интересах в первую очередь компании.

Устал от них от всех, голова раскалывается, мне не хватает воздуха от того, что я натворил, от того, что обидел ее. Поверил своему другу, а не женщине, которая оказалась мне дороже любых секретов. Повелся, не разобравшись в ситуации, не проверив все досконально, как должен это сделать руководитель. Любой уважающий себя руководитель.

Полное дерьмо.

Но меня все-таки предали.

Пятница, вечер, на то, чтоб разгрести все, ушло всего два дня. Я не считаю среду, у меня в голове словно разорвалась атомная бомба. До такой степени захлестывал гнев, непонимание. Обида колола острой иглой, пуская по крови яд, отравляя им весь разум.

Разнес весь кабинет, перед газами алая пелена, а потом ничего не придумал лучше, как просто напиться. Плюнул на все, уехал домой, сорвал с крючка наручники и цепь, швыряя их в стену, разбил телевизор. Вливал в себя коньяк и не чувствовал его вкус.

Сейчас понимаю, что вел себя глупо, но ничего не мог с собой поделать. Я поражался сам своей реакции на то, что случилось, словно на самом деле меня обманула и предала любимая женщина. До этого момента я не думал, что могу так остро реагировать на такую ситуацию. Потом просто пил, сидя на темной кухне, крепкий алкоголь глоток за глотком отпускал сознание и все мысли. Я видел перед глазами только Эльзу, ее растерянное лицо и глаза, полные непонимания, а потом обиду, режущую все мое нутро.