достигнет…»! Тень этого величия падала и на них. Стоящих практически у истоков.

Обе взятые ленты очень удачно отобразили общее развитие ВМФ СССР, показав основные типы и классы кораблей. Включая и морскую авиацию. В том числе и палубные Як-38, взлетающие с тяжёлого авианесущего крейсера, и всё те же вертолёты Ка-25 на мелькнувшем в кадре ПКР «Москва». Продемонстрировав наглядную боевую мощь: артиллерийские, торпедные стрельбы, ракетные по воздушным целям, атомные подводные лодки и пуски из-под воды.

Всё это вместе, под бодрый голос диктора, создавало правильное впечатление, исключая сомнения, что это какая-то постановка — масштаб и объёмность говорили сами за себя. Особенно когда в режиссуру фильма-агитки уместно вписали работу боевых расчётов, будни личного состава — простых советских моряков и офицеров.

Даже непримиримый и как положено недоверчивый «энкэвэдэшник» признал, что…

— Такое подделать — много времени потребует…

Породив ещё одно наблюдение:

«Эти люди живут ещё в относительно наивное время только нарождающихся медиа-технологий. Их объяснимая в этом плане восприимчивость, однако, крепко компенсируется хронической подозрительностью. Но одно верно — фальсифицировать подобную кинохронику?.. Ради чего и кого»?

Особый отдел на линкоре, надо отметить, даром времени не терял. Пока суть да дело — переговоры, товарищи от контрразведки попытались завести располагающие беседы с экипажем «вертушки». Пригласив тех в тёплые низы, где сиживали пилоты гидросамолётов — типа к коллегам в гости, на чай с сухариками. И даже спирт по-свойски предлагали.

— Но мы ни-ни, — потрясал головой борттехник, с совершенно серьёзным и немного испуганным видом (видимо его зацепила атмосфера), — и лишнего тоже ничего не болтали. Всё как вы нам на инструктаже…

* * *

Сорок минут (два по двадцать), пока стрекотал кинопроектор, не показались особо томительными. Гнетуще ощущение подгоняющего времени, спровоцированное, как теперь понял Скопин, неуверенностью в успехе миссии, отпускало.

Поэтому вдруг предложенное хозяевами «обсудить за столом» (в том плане, что за перекусом), каперанг воспринял уже без прежнего драматизма.

Намеченные вопросы координации и взаимодействия могли затянуться на неопределённые часы. Надвигающаяся ночь не обещала предвиденных проблем, со стороны противника. Да и непредвиденных вроде бы тоже. «Если только наши выходы в эфир на УКВ каким-то образом не запеленговали. К чему это может привести? А чёрт его знает»!

Взглянул на часы — через сколько там стемнеет?.. «Москва» должна была успеть подойти засветло. Надо было показать корабль адмиралу, во-первых. Да оно и спокойней так, когда все друг друга видят, и никто «не прячется» во мраке.

Соответствующие распоряжения он передал старпому прямо из радиорубки линкора, немного поиграв в конспиратора, оговорёнными заранее условными фразами: дескать, всё нормально, начальные результаты переговоров положительные.

Стол, накрытый в адмиральском салоне оказался, в общем-то, так себе — почти классический комплексный обед: первое, второе, компот. Из всей прихотливости — коньяк, который «хлебосольные» хозяева щедро разлили по стаканам. Прежде всего, себе.

Всегда высматривающий побудительные подоплёки Геннадьич углядел в этом навязанном столованье потребность паузы:

«Им надо. Надо переварить увиденное, услышанное. Пока и желудок переваривает… психологические сто грамм. Ну и метафоричность совместной трапезы никто не отменял — сближающий ритуал. Надеюсь, что так».

Пытаясь просчитать визави-аборигенов, он натыкались на трудно постигаемые мотивы и последствия.

«Слишком уж нестандартная ситуация. Слишком уж много чего недосказанного и недопонятого. Блин, тут иной раз трудно угнаться за ходом даже своих мыслей, а уж за другими… Врага, наверное, и то понять проще было бы».

После кинопросмотра на пришельцев поглядывали, как на… «пришельцев». Даже неизбежное любопытство растерялось перед лицом свалившегося на голову факта.

Никто не задавался простодушно-наболевшим: «Когда закончится война и победит ли мировой коммунизм»? Из фильмов и без того вполне становилось ясно — всё осталось на прежних кругах, империалистический «запад» по-прежнему противостоит СССР, советский флот на страже Родины, показан основной, если не главный враг — US NAVY.

Томительная щепетильность момента сохранялась, подчинённые адмирала не лезли «поперёк батьки», батька-

Левченко, у которого наверняка тоже в голове мельтешило пытливым калейдоскопом, вопросов хоть отбавляй, вычленил один из… наверняка не самый животрепещущий:

— Когда вы по радио заявляли, что собьёте все наши самолёты… Всё произошло бы именно так, как показано к фильме? Залпы ракет и…

— Да. Наши зенитные средства позволяли нейтрализовать всю вашу атакующую группу подчистую, — честно признал каперанг. Для полной честности просились уточнения — ограничения по секторальности и зональности ПВО крейсера. Это ещё ему предстоит.

Включением ресурса «Москвы» в общую задачу эскадры, разумеется, потребуется предоставить все необходимые данные о боевых возможностях ПКР. Информируя, в том числе и о недостатках. И лимитах. «Несомненно, за счёт ЗРК „Шторм“ противовоздушную оборону мы бы обеспечили. Вопрос — до какой поры? — Скопин сейчас молился на командование флота, на Главкома, волевым решением которого участвующий в эксперименте корабль снарядили почти двойным БэКа, — о да, сто пятьдесят зенитных ракет это, конечно, больше чем по штату, но и… как же мало! А если всё пойдёт не по сценарию? Или по сценарию, но злым стечением обстоятельств придётся выложиться сверх максимума? Как соблюсти баланс — экономя ЗУРы и не допустить даже намёка, чтобы какой-нибудь шальной „Эвенджер“ сумел прорваться на линию атаки?.. Первым делом, мы обязаны прикрыть себя».

— То, что из Атлантики надо уходить это нам и самим известно, — вновь заговорил Левченко, старательно сохраняя выдержанность, и всё же неуловимо подобравшись, вспыхнув во взгляде:

— А мы пройдём? Прорвёмся? Вы ж знаете, как будет…

«Вот оно чё! — немедленно догадался Скопин, — собственная судьба вопреки всему на первом месте! Для них-то и изначально весь океанский поход, без оглядки на условный оптимизм 'штабной кальки», был не на грани, а за гранью. А моя ориентировка — что там, в общей сложности стянули «союзники» против зарвавшихся русских, так и вовсе вогнала во фрустрацию. Призрак «Бисмарка» уже застит им глаза. Хотя… чего ещё было ждать? Для главного здесь интересанта — Великобритании это вопрос прямой репутации.

И? Что сказать? Что прошли? Как в книге? Но там такое везение — книга она и есть книга'.

Как бы он сам не хотел верить в исход, что описал автор, как бы ни хотелось обнадёжить этих людей вырванной у судьбы победой, подсознание подсказывало не спешить с оценкой.

Не спешил, и в этом колебании всё получилось само собой. Раздумчивое молчание, всего минуту-две, было принято за трагический ответ. Лица сидящих напротив помрачнели, осунулись. У Левченко блеснуло в глазах… тоской, надеждой, тоской и констатацией: «Я так и думал. Чудес не бывает».

А капитан 1-го ранга намерено ещё и присолил:

— А чем, вы считаете, должен был закончиться подобный рейд — в сорок четвёртом году на пике могущества флотов «союзников»? — с его стороны это была чистая спекуляция. Ответом, содержащимся в самом вопросе, он задавал условия, предопределяющие общую уязвимость советской океанской эскадры. И как бы закономерный исход…

Зачем это ему было надо?

Уязвимость «крейсера-одиночки», будь он хоть трижды «супер-оружие» из будущего, тоже не скроешь. Очевидно. Поэтому, не видя иного выхода, кроме как отдать свой вымпел под руку Левченко, требовалось сохранить статус. Компенсируя. Мотивируя — порознь нам не пройти.

«Проглотили наживку? По ходу — да. И пусть я информировал, что мы здесь случайно, ошибкой расчётов учёных… у любых событий, странных, неожиданных, невероятных, есть своя причина, логичная обоснованность и скрытая 'божественная» подоплёка. И сдаётся, кое-кто из здесь присутствующих сегодня поверит в провидение. Ибо явление «потомков из счастливого будущего, непобедившего коммунизма» даёт небезосновательную надежду и шанс.

Стыдно ли так манипулировать героическими предками? Вовсе нет. Эту партию надо ещё разыграть, для начала. Потому что, предвзято ли, но неуверенность у него оставалась. Неуверенность в последовательности линии адмирала. И его штаба. Особенно если вмешается политическое руководство и поступят какие-то разнарядки из Ставки.

Знаю я, как оно бывает: пока глаза в глаза — всё нормалёк… укачу я к себе на мостик, тут-то и начнут грызть адмирала усатые червяки джугашвилевских сомнений'.

Однако теперь можно было начинать толковать о деле.

Включение ещё одной боевой единицы в состав эскадры и само по себе вносило дополнительные переменные и возможности. В целом же потенциал такого корабля, как многоцелевой крейсер с ракетным вооружением мог изменить тактический рисунок в локальном сражении, так и общий оперативный баланс.

Заговорив о взаимодействии, оценивая, насколько