Ну, а дальше с Ворожейкиным произошло следующее. Иосиф Виссарионович попросил его сказать принародно то, что он думал о наших первых реактивных самолетах. «Только свое мнение», — подчеркнул Сталин. Арсений Васильевич сел за стол собраться с мыслями, но тут к нему присаживается пожилой опричник из команды Берии и заявляет: «Не выступай! Прошу, как отец сына, не выступай!..» Полковник этот исчез, и Ворожейкин оказался в такой нештатной ситуации — хоть на Луну вой!

Вскоре снова подходит Василий: «Ну давай». И тогда боевой пилот, дважды Герой принялся разыгрывать театр да такой, что не поверить ему было нельзя.

— Не могу, еле слышно говорю Василию. Голос потерял. От волнения, — смеясь, рассказывал Арсений Васильевич. — Вася короткой как из пушки очередью прокомментировал случившееся, спросил: «Кого посоветуешь?» — и ушел. Но выступать тогда никто так и не стал, — закончил тот рассказ Арсений Васильевич. — Очевидно, боялись сказать Сталину правду о технике, которая совсем еще была не готова для частей. Я перед этим выступал на конференции и прямо заявил, что МиГ-9 и Як-15 — откровенная бутафория. Они не были даже вооружены…»

Ну и еще добавлю к рассказу генерала Ворожейкина. Свою реактивную машину Ла-15 пробивал тогда и конструктор С. А. Лавочкин. Когда на ней разбился летчик 32-го гвардейского истребительного авиаполка Александр Шишкин, бывший командир полка Сталин дал бой! Он доказал конструктору, что такой самолет никому не нужен! И «летающий гроб» сняли с производства.

Несколько слов насчет пилотажа на реактивных машинах.

Вообще искусство пилотировать — не самоцель, этого требует и современный воздушный бой. Маршал авиации Е. Савицкий в книге «Я — «Дракон». Атакую!..» рассуждает по этому поводу: «Лично я был убежден, что опыт минувшей войны нам еще пригодится, что высокая тактическая выучка воздушного бойца во многом будет зависеть от его техники пилотирования, умения в совершенстве владеть самолетом. Поэтому, отстаивая свою точку зрения, на одном из совещаний у главкома Вершинина предложил, как некоторым показалось, шальную идею: к воздушному параду 1948 года, планировавшемуся на 18 августа, подготовить группу из пяти человек и показать высший пилотаж на реактивных истребителях. Таким образом, думалось мне, будут продемонстрированы не только возможности нашей боевой техники, но и дан достойный ответ оппонентам маневренного воздушного боя.

— Как же вы представляете себе такой пилотаж? — поинтересовался Вершинин.

Я принялся подробно объяснять то, что мы уже обсудили пятеркой, в состав которой, кроме меня, вошли подполковники Н. Храмов, В. Ефремов, П. Середа и майор П. Соловьев…

— А что думают по этому поводу аэродинамики? — после некоторой паузы снова спросил Вершинин.

Что думали аэродинамики? Не поддерживали они нашу идею, вот что…

И все же верилось мне: возможен групповой пилотаж! Выполним! Ведь мы с Храмовым в паре почти уже все фигуры на Як-15 открутили. А если парой получилось — почему бы тройкой не выполнить? Труднее, конечно. Но можно. Ну, а где тройка — там и пятерка».

Верно рассуждал Евгений Яковлевич. Какие проблемы! Не ясно только почему сомневался главком Вершинин и аэродинамики не поддерживали идею Савицкого. Уже год назад — 3 августа 1947-го — над Тушинским аэродромом впервые на реактивных истребителях совершили групповой пилотаж тройкой упоминаемые маршалом именно те летуны — Н. Храмов, В. Ефремов и П. Соловьев. Пилоты крутили и петли, и перевороты, и горки с бочками — об этом все газеты писали. Может, главком в то время на Канарах отдыхал? Или почта сплоховала и уважаемый Евгений Яковлевич 3 августа 1947 года газету не получил?..

Во всяком случае, и в августе 1948-го пилоты открутили те петли над Тушинским аэродромом. Их пригласили на трибуну, с которой за праздником в небе наблюдали члены правительства. Впятером четким военным шагом они подошли к центру трибуны, дружно остановились и Евгений Яковлевич доложил Иосифу Виссарионовичу:

— Пилотаж пяти реактивных истребителей в едином строю «клин» выполнен. Ведущий группы генерал-лейтенант Савицкий.

Всех пятерых за пилотаж наградили орденами Красного Знамени, а Евгения Яковлевича назначили командующим истребительной авиацией ПВО страны…

Затем в составе девяти машин пилотировал однополчанин Василия Сталина Н. Шульженко. В 1951 году В. Лапшин и В. Фокин показали пилотаж на встречных курсах. На реактивных истребителях работать оказалось потяжелей, чем на винтовых: перегрузки на пилотаже стали длительней — многое решала скорость полета. Добрый совет фронтовых пилотяг: «Качай пресс — в хвост никто не зайдет!» — помогал, да не слишком. Появились противоперегрузочные костюмы. Впрочем, и режим, и физическая подготовка летчика на второй план не уходили.

Генерал-полковник авиации С. Н. Гречко, вспоминая дни пребывания на Кубе Евгения Яковлевича Савицкого, рассказывал, как строг был маршал в выдерживании режима своего питания: «Когда ему было предложено отведать любимое блюдо французов, приготовленное из задних лягушачьих лапок, маршала потянуло на рвоту. В самом деле, знаменитый советский летчик, чтобы быть всегда в форме, многие годы питался пшенной кашей, предварительно поджаренной на сковородке, и пил только чай — в неограниченном количестве. Он даже возил с собой слабительное, чтобы в желудке не задерживались излишки продуктов питания. А тут — о боже! — предложили жирную лягушку!..»

К слову, Евгений Яковлевич был в отличной форме — долго летал, одним из первых освоил полеты в сложных метеорологических условиях. Для большинства читателей, видимо, мало что говорит эта фраза: ну летает, ну в облаках… Вот тут самое время рассказать об одном из воздушных парадов, на который пришлись те сложные метеорологические условия. Парад тот для Василия Сталина оказался последним, роковым. Еще раз круто изменилась его судьба, но уже навсегда и только к худшему, к безнадежно непоправимому…

Итак, в мае 1952 года готовился пролет над Красной площадью нашей новейшей боевой техники. Предполагалось, что пойдет дивизия Ту-4 от Дальней авиации, затем дивизия фронтовых бомбардировщиков Ил-28 и под занавес истребители МиГ-15. По разному потом будут описывать тот воздушный парад. Мне проще — я передам свидетельства его непосредственного участника, начальника главного контрольного пункта полковника Б. А. Морозова. Он был тогда одним из руководителей, принимал решения, так что прислушаемся к его рассказу.

…В тот день с утра небо затянуло облаками. Дул сильный ветер. Командование сомневалось — поднимать ли в воздух такую армаду. Ведь малейшая ошибка, оплошность — и могло случиться непоправимое. Но расчет производился лучшими военными штурманами — с точностью до секунд, и Василий Сталин решил работать. К тому времени у него был большой опыт, он провел в воздухе уже свыше 3000 часов, и верил, что с заданием его соколы справятся. И вот…

— Первым взлетел и точно прошел над Красной площадью сам Василий, — вспоминал Борис Арсентьевич Морозов. — За ним следовала дивизия Ту-4. Но бомберы растянулись на «петле» — последний полк отстал секунд на тридцать и нагнать ушедших вперед было уже трудно. А летели низко: высота всего-то метров шестьсот. Тут, гляжу, появилась группа Ил-28 Сергея Долгушина. Что делать? Пустить — столкнутся. Скорость-то у «илов» больше, чем у «тушек». Я принимаю решение не пускать группу Долгушина. Даю команду: «Разворот влево!» — и отправил всех в Монино…