– Стив, я сегодня свободна! – Летти позвонила Майлзу в отель. – Я целый день могу провести с вами!

– Отлично! – Майлз искренне обрадовался. – Встречаемся на углу, около киоска.

Этот день они провели вдвоем. Прелесть этого свидания была в полной свободе. Летти стало легко – Майлз понял, что ей нравится Дик. Майлз же, с одной стороны, расстроился – Летти ему очень нравилась, но вот ухаживать за такой девушкой ему, привыкшему к простоте нравов, было трудно. Сейчас же все как-то устроилось, Майлз оставался влюбленным, но действовать ему не позволяла мужская солидарность. Поэтому Летти и Майлз, не обремененные сильными чувствами, с удовольствием воспользовались тем, что предоставил им летний город. Между пустяшными разговорами, шутками, рассказами Летти о занятиях у Лероя и забавными историями Майлза возникла тема, которая была достаточно деликатна для обоих.

– Летти, я подумал, – Майлз откашлялся, что выдало его смущение и решительность одновременно, – в этот фильм я Дика не приглашу. Я говорю вам об этом честно и прямо. Он талантлив, как черт, но…

– Но в чем же тогда дело? – Летти схватила за рукав Стива. – Почему тогда вы не хотите с ним работать?!

– Летти, эта роль не для него. Понимаете, она мелкая. Она не такая интересная. Он достоин лучшего.

– Стив, какая бы она ни была, все лучше, чем этот театр! – в отчаянии воскликнула Летти.

Если Майлз и был удивлен, то виду не подал. Стив вдруг вспомнил, как он провожал Летти в Америку и как поручил Дику опекать ее. «Опекун!» – хмыкнул про себя Майлз, а вслух сказал:

– Летти, я вам обещаю, что, как только в руках у меня будет сильный сценарий и подходящая роль, я сразу дам знать. Поверьте мне, сейчас ему у меня делать нечего.

– Стив, а вы не обманываете меня? – Летти внимательно посмотрела на Майлза. – Стив, вы же уже все поняли…

– Скарлетт, я ни о чем не хочу слышать. Ни о чем, кроме ваших успехов в монументальном искусстве и о том, куда бы вы хотели сходить в Нью-Йорке. Наверняка вы еще не везде побывали? – Майлз рассмеялся.

– Я, я хочу… – Летти растерялась. – Я никуда не хочу, я хочу просто гулять по улицам.

– Вот и отлично. – Майлз галантно предложил ей руку, и они пошли в сторону Таймс-сквер.

Вопреки своим намерениям, Анна Гроув прилетела в Нью-Йорк только в конце июля. В жизни Анны должны были произойти изменения. То самое ожидание, которое так страшило в тот последний день фестиваля, закончилось событиями тревожными. Гроув собирался подать на развод. Он сообщил об этом Анне буквально через неделю после того, как удостоверился, что его жена встречается с Диком Чемнизом. Претензий к Дику у него не было – в конце концов, Дик ему никто. А вот Анна… Анна – жена, с которой было связано много всего хорошего и которую Гроув любил. Он не знал, как бы все случилось, не кинься так спешно Анна в аэропорт уговаривать Дика вернуться. Скорее всего, сомнения в связи жены с Диком остались сомнениями и в конце концов Гроува бы отвлекли дела более важные. Но в тот вечер они с Анной обсуждали вопросы, которые давно надлежало обсудить. Вопросы, решения которых могли изменить их жизнь. Но Анна сбежала, не договорив, не выслушав его. И объяснение этому поведению было самое прозаическое – Дик ее любовник. Так по-кинематографически пошло.

Проводив Дика, Анна вернулась домой. Гроув был спокоен, доброжелателен, но ей хотелось разговоров, выяснений, объяснений. Тогда, может, под влиянием эмоций ситуация сгладится. Так иногда бывает, люди хватаются за любую соломинку, чтобы не принимать окончательных решений. Но Гроув был деловым человеком. И в ситуации, когда появилась опасность, сработали механизмы защиты. Гроув «закрыл шлюзы», чтобы ничто не просочилось внутрь его укреплений. А замкнувшись, он уже потерял способность понимать, объяснять, быть снисходительным и прощать. А коль так, единственный выход – развод. Анна упустила момент, когда в семье можно было все наладить. Она упустила его, надеясь на свою любовь. Она по привычке попробовала рецепты прошлого – «ничего не подтверждаем, ничего не опровергаем, время как-нибудь само разберется».

– Анна, я подписал все необходимые бумаги. Адвокаты с тобой свяжутся, – сказал Гроув и отправился в свой офис.

Анна опять стала ждать.

Адвокаты медлили – у супругов был общий бизнес. Когда-то сильно влюбленный Гроув отдал на этот счет распоряжения. И вот теперь юристы и экономисты вычисляли, изымали, извлекали, отчуждали. Чем это все закончится, Анна не думала. Она, не питая особых надежд на примирение, пыталась выстроить свою жизнь. И только когда хоть что-то стало ясно, она прилетела к Дику. Летела она в растерянности и замешательстве – Дик с трудом подходил на роль спасителя и утешителя. Он никак не годился на роль того, кто решит создавшуюся проблему, – совершенно ясно, что карьера для Дика важнее всего. Но Анне необходимо было видеть его – любовь на расстоянии окрепла, а неприятности с Гроувом добавили чувствам надежду.

Анна помнила свой возраст. Это в двадцать лет после перелета она выглядела так же, как и до него. Сейчас, подлетая к Нью-Йорку, она старалась не смотреть на себя в зеркало и от идеи сразу приехать к Дику в театр отказалась. «Сначала в отель. Поспать часа три, привести себя в порядок, а только потом…» – Анна улыбнулась. Как все-таки приятно иметь в душе собственную тайну, секрет, и как приятно знать, что тебя ждут. Анна была измучена неизвестностью – адвокаты «скрипели перьями», Гроув не звонил. С Диком она связывала большие надежды. «Ну, сегодня все решится. Сегодня мы все обсудим! Надо будет заказать столик в ресторане…» – Анна вдруг почувствовала необходимость в хлопотах. Так жена готовится встретить мужа.

В отеле, в номере, где она обычно останавливалась, было все, к чему она привыкла за эти годы. Цветы в вазах, фрукты, ее любимая минеральная вода (по поводу воды Анна, женщина трезвомыслящая, говорила: «Господи, да мне все равно, что пить, но, коль они хотят хвастаться моим выбором, пусть хлопочут!»). В ее номере были ее любимые конфеты, стопочка приглашений на ближайшие светские мероприятия. И даже температура воздуха была та, которую она всегда требовала. Анна терпеть не могла духоту, и температура в номере была на градусов пять ниже, чем в остальных номерах. «Как ты можешь жить при восемнадцати градусах?!» – вопрошал Гроув и ежился. А Анна наслаждалась прохладой.

Уже выходя из такси, Анна видела улыбку швейцара. Сам старший администратор поспешил ей навстречу. Анна сразу же воспряла духом. В конце концов, она звезда, и каждое напоминание об этом прибавляло ей хорошего настроения.

– Чарльз, дорогой, – обратилась она к старшему администратору, – меня ни с кем ни соединять, не будить, не трогать…. Я должна выспаться.

– Конечно, все понятно, все будет сделано, – ответил старший администратор.

Анна благосклонно улыбнулась. «Вот что значит Нью-Йорк! Входишь в жизнь, как нож в масло!» Думая так, Анна забывала свои первые дни в этом городе – тогда ей совсем не радовались, тогда она даже работу найти себе не могла. Впрочем, это прошлое было давно, настоящее же выглядело красивым и безмятежным.