в хоккей, но на любительском уровне. Всегда мечтал о сыне, чтобы отдать его на хоккей, но жизнь ему подарила только двух дочек. Отец по этому поводу сокрушался временами, однако души в нас с Альбиной не чаял. Всегда был моим союзником в проказах, за что ему часто прилетало по темечку от мамы. Если отец был пряником, то она кнутом.

— Вот те на! — первым в себя приходит дядя Боря. — Палыч, я один это вижу?

— Папа, привет, — подойдя, целую его в гладко выбритую щеку. Сегодня мама его все-таки заставила побриться. Обычно, отец предпочитал ходить с бородой, чем изрядно бесил маму. — Дядь Боря, здравствуйте, — здороваюсь, обнимая его. Сколько себя помню, дядя Боря был с внушительным пузом. Со своим невысоким ростом и жиденькими волосами на голове, он напоминает типичного хозяина сети колбасных магазинов, кем собственно и является. За глаза его часто называют — колбасный король. — Познакомьтесь, мой молодой человек — Всеволод, — указываю рукой на Амурского, что растягивает на губах вежливую улыбку.

Я замечаю в его глазах волнение, и про себя усмехаюсь. Он мог бы держать трупы у себя в квартире, но до тех пор, пока играет в «Молнии», отец будет ему в рот заглядывать.

Папа, видимо, совершенно потеряв самообладание, восклицает:

— Амурский? Тот самый? Девяносто второй номер?

Сева скромно пожимает плечами и кивает.

— Павел Павлович, — расправив плечи, гордо представляется и протягивает руку.

Амурский пожимает его руку, говоря:

— Можно просто Сева, приятно познакомиться.

— А мне-то как! Ася, ты чего не рассказывала, кто твой жених? — устремляет на меня строгий взор.

— Пап, мы не хотели афишировать и всю эту шумиху…

Боже правый, я копаю себе могилу! Что я им всем скажу, когда Амурский пропадёт? Да он моему будущему мужу совсем никаких шансов не оставляет! Тот никогда не сможет его переплюнуть. Даже если станет первым человеком ступившим на Марс!

— Не хотели! А папка остался без билетов на финал! И как так получилось, когда зять в нападении играет? — прищуривается, точно хищник, почуявший добычу.

Нет. Мы не бедствуем и не нахлебники, однако билеты на финал нужно брать заранее, а отец не успел, поэтому ему пришлось смотреть финал дома перед телевизором.

— Э… — мычит Сева, а потом вдруг совершенно без зазрения совести спихивает всю вину на меня, — Ася ничего не говорила. Я и не знал, что вам нужны билеты. Так, конечно, бы…

— Вся в мать, — машет на меня рукой, мол, что с неё взять. — Никогда не думает об отце, — укоризненно кидает.

— Пап, прости-и, — протягиваю и строю ему глазки, зная, что он не может перед этим устоять.

— Ладно уж, — хмыкает. — Ну ты и учудила, Ася! Да Саныч теперь себе все локти искусает. Все про своего зятя трепался, что тот в столице играет. Наш-то покруче будет! Из Канады приехал!

Интересно, меня выпишут из завещания, после того как мы с Севой «расстанемся»? Точнее, меня в него даже не впишут. Вполне возможно, сожгут все мои детские фотографии и поменяют замки в квартире.

— Видал, Борька, какого зятя мне привела!

Я пропускаю мимо ушей слово «зять». Все равно, бесполезно. Я специально попросила Севу сыграть моего не просто парня, а именно жениха. Знала, что моя семья будет его так называть.

Дядь Боря, что до этого отмалчивался, наконец, протягивает руку Амурскому и представляется. Папа с дядей Борей начинают расхваливать Севу и его игры, что-то говорят про голы, тактику игры… В общем, про то в чем я абсолютный профан.

Я мрачно наблюдаю за этим облизыванием Амурского с ног до головы и вздыхаю.

Черт. Кажется, в своём желании утереть нос родственникам я перестаралась. Теперь за мной пожизненно закрепится клеймо «той самой Горошек, которую бросил известный хоккеист». Потрясающе.

— Сева, а ты в рыбалке разбираешься? — глаза отца зажигаются нездоровым блеском. Только на это…

— Пару раз ездил с ребятами.

— Нам нужно будет обязательно выбраться! Поедем с тобой на нашу речку, шашлычки пожарим, рыбы наловим. Я недавно лодку купил, так это вообще сказка!

— С радостью составлю вам компанию.

Что простите? Что он сделает?

Пихаю своего «жениха» локтем в бок. Пусть не перегибает. Он моего толчка будто и не замечает, продолжая спокойно вести беседу. Только руку на поясницу кладет и больно щипает, отчего я подскакиваю и шиплю.

— Дочь, ты чего? — косится на меня папа.

— Ничего, — ворчу. — Туфли натирают.

— Иди присядь, — указывает рукой в сторону диванчиков, где как раз расположились тетя Тамара и Роза. — А я Севу пока остальным представлю.

Отец едва ли не подпрыгивает от нетерпения покрасоваться Амурским перед всеми родственниками. Боюсь об заклад, не пройдёт и десяти минут, как все начнут шептаться о том, что на свадьбу пришёл игрок «Молнии».

Не успеваю и глазом моргнуть, как папа уже тащит за Севу за руку в толпу. Тот только оборачивается и с виноватым выражением на лице шепчет губами: «прости».

Я же неохотно плетусь к диванам. За исключением тети Тамары и Розы, на нем также расположились две мои двоюродные сестры — Кристина, но в последнее время она называет себя Крис и никак иначе, и Маша «счастливая мамочка троих прекрасных деток» — как записано у нее в инстаграме. Одного ребёнка она качает на руках. Ему едва исполнился год, а двое других «прекрасных» деток, тем временем бегают вокруг дивана с палками в руках, пародируя индейцев.

Нет, я допускаю мысль, что можно быть счастливой мамой даже с троими детьми, но у неё не дети, а посланники ада. Однажды я приехала к ним в гости и осталась с ночевкой. Двое маленьких поганцев, пока я спала, обрезали мне волосы, насыпали клея в сапоги, а в завтрак подсыпали птичий помёт. Даже не хочу знать, где они его взяли!

Может, они были такими, потому что их мать уделяла инстаграму и идеальной картинке больше времени, чем им самим?!

— Ипполит! — раздаётся громкий окрик. — Прекрати бить Евдокию палкой по спине!

Серьезно, кто называет ребёнка Ипполитом и Евдокией, если только не хочет испортить ему жизнь?

«Счастливая мама» тяжело вздыхает и выхватывает у ребёнка палку. Ипполит показывает ей язык, и снова принимается бегать вокруг диванов.

Чудная компания…

— Дети сейчас стали совсем неуправляемые, — авторитетно заявляет