Теперь нужно рассмотреть еще два новшества XII века. Они симметричны только что рассмотренным в связи с Латераном жестам – сидеть и лежать.

К папским посланиям, составлявшимся в канцелярии, веками привешивались на тростниковой или шелковой тесьме свинцовые печати, и в этой традиции около 1100 года произошло серьезное изменение. При Пасхалии II (1099–1118) на обороте печати стали помещать оплечные изображения Петра и Павла, между крестом и надписями SPA (Sanctus Paulus) и SPE (Sanctus Petrus), а на лицевой стороне – имя папы с номером. Так булла обрела окончательную форму, почти неизменную до наших дней[181]. Матрица свинцовой печати объединяет имя конкретного понтифика с апостолами Петром и Павлом и тем самым подчеркивает апостольский авторитет его функции: папа восседает посреди апостолов. Понтификат Пасхалия II в этом особенно интересен: как мы помним, именно его жизнеописание в «Папской книге» впервые описывает этапы церемонии овладения Латеранским дворцом.

Два или три поколения спустя, во второй половине XII века источники зафиксировали новую легенду, связанную с телами апостолов Петра и Павла. В «Описании Ватиканской базилики», посвященной Петром Маллием Александру III (1159–1181), говорится, что в главном алтаре этой базилики хранится тело не только Петра, но и Павла[182]. Это важное новшество, потому что по очень древнему преданию их останки были погребены в посвященных каждому в отдельности базиликах: св. Петра в Ватикане и св. Павла на Остийской дороге. Жизнеописание папы Корнелия (253–255) из древней и почтенной «Папской книги» рассказывало, что погребение провела матрона по имени Луцина, ночью «обретшая» тела апостолов в катакомбах[183].

В 1192 году предание с небольшим добавлением подхватил другой каноник базилики св. Петра, Роман: на алтаре, размещенном перед конфессией базилики, «взвесили честны́е мощи» апостолов Петра и Павла[184]. От нас не должно ускользнуть совпадение – тематическое, не только хронологическое – между легендой об останках римских апостолов и раскрытой нами символикой латеранских тронов. Может быть, Альбин и Ченчо, в 1189 и 1192 годах соответственно, имели в виду, что, принимая во владение Латеранский дворец, избранник садился между двумя «порфирными» сиденьями, представлявшими апостолов Петра и Павла, будто ложась между двумя одрами[185]?