– Господи! – тихо вскрикнула Соня. – Что это?

Никто не ответил. Свесившись через перила, она какое-товремя пыталась разглядеть, что происходит внизу, но ничего не увидела. Потомтяжело хлопнула дверь подъезда, и все стихло.

«Грабители! – сообразила Соня. – Грабители обчистилиЖеньку!»

Она вбежала в квартиру и тут же кинулась на кухню, где стоялтелефон. Схватила трубку – тишина. Батюшки, провод-то обрезан! Вон какой кусищевыхвачен, не меньше полутора метров.

Бежать к соседям, звонить!.. Нет, сначала надо посмотреть,что украдено. Она метнулась в комнату, бросила встревоженный взгляд на комод –и замерла при виде неподвижного тела в красном платье. Бледно-золотистые волосыразметались на грязном полу, голова неестественно запрокинута, а на шее…

«Так вот зачем им понадобился телефонный провод, –отстраненно подумала Соня. – Вот зачем…»

Не сознавая, что делает, она вышла в коридор – и вдругкачнулась к стене. Ноги подкашивались. Как-то внезапно, словно ударом, до неедошло, кто это лежит там, возле кровати, и почему такими знакомыми кажутсякрасные босоножки на поджатых ногах, и красное разметавшееся платье, и пряжаволос.

Это ее босоножки. И ее платье! А волосы… волосы Лиды. ЭтоЛида там лежит. Ее сестра, которую она, Соня, сегодня днем с улыбкой послала насмерть.

Но она ведь не знала!..

Послышался какой-то шорох. Соня подняла помутившиеся глаза иобнаружила, что дверь открывается. Милиция?

Соня слабо загородилась руками.

– Я ничего не знала. Я не хотела… – прошептала она.

И тут все померкло в ее глазах.

* * *

Струмилину не удалось взять билет даже перед самым отходомпоезда, когда снимали всю бронь. Мест не было, не было, не было – ни на одинрейс. И если бы Валерка не разбился в лепешку перед начальником, вернее,начальницей проходящего московского поезда, черта с два Струмилин вообще уехалбы, потому что сегодня в Северолуцке все как ошалели: собрались куда-нибудьуезжать. Причем именно на тех поездах, которые шли через Нижний.

Отчасти Струмилин их понимал, этих ошалелыхпутешественников. Сам-то он тоже не захотел оставаться в Северолуцке ни на одиндень, хотя существовала веская причина задержаться. Нет, конечно, завтра свосьми утра ему заступать на суточное дежурство – святое дело, подменитьнекому, все на их районной станции «Скорой помощи» в летних отпусках, и если онне выйдет вовремя, придется оставаться на вторые сутки Веньке Белинскому. Ивсе-таки у него есть весьма уважительная причина, и, если бы он потом объяснилВеньке, почему опоздал, почему не вышел на свои сутки, тот понял бы. Все-такине каждый день у человека разбивают машину, да еще в такие дребезги, какразбили его старый «Москвич»!

То есть по всем законам нормальной человеческой логикиСтрумилин должен был задержаться в Северолуцке. Однако он уехал почти сразупосле того, как с помощью приятелей затащил свой безнадежный «москвичок» намилицейскую стоянку – ну да, как бы завели дело, хотя про себя все – и самСтрумилин, и Валерка с Пирогом, и эти парни в форме – убеждены, что налицотипичный висяк. То есть полная безнадега.

– Вы меня вызовите, если что, – сказал Струмилин инспектору,и тот с готовностью закивал:

– А как же, само собой.

И вот он стоит в коридоре у окна, сторонясь своих соседей,они тоже садились в Северолуцке, а потому еще не угомонились, и тупо смотрит натающий в сумерках город своего детства.

Новостройки совершенно исказили прежний его облик, разве чтосамый центр, главная улица с двумя старинными храмами, столь знаменитыми, чтоих остереглись трогать даже пламенные революционеры, – еще оставались прежними.Но центр Струмилин не любил: вся эта красота для туристов, даже Красные купола,ничего не говорила его сердцу. Другое дело – окраинные улочки, с оврагами,садами в оврагах и маленькими купеческими и мещанскими домишками. Именно натакой улочке и жил когда-то Андрей Струмилин, а также его приятели: ВалеркаШумской, он же Электровеник, Пирог – Петюня Носов – и Кот – Костя Аверьянов. Новсе воспоминания об их детстве давным-давно стерло с лица земли уродливоеградостроительство. Мужики, конечно, и сами изменились за последние двадцатьлет – не то слово, насколько изменились… Кости вон даже в живых уже нет. Еготоже стерло с земли!

Смотреть на постаревшие, обрюзгшие от привычного пьянствалица дружков Струмилину бывало порой до того тошно, что он еще три года назадзарекся возвращаться в Северолуцк. Но вот пришлось все же нарушить зарок, чтобыполучить от этого старинного городишки две могучие оплеухи: встречу с Костинойвдовой, что свела друга в могилу, и утрату машины.

Надо трезво признать: с «Москвичом» можно расстаться. Нет унего таких денег, чтобы восстановить машину: ведь прямо на капот какая-то злаясила столкнула с высоты пару-тройку бутовых каменюг весом килограммов подесять, не меньше. Высота оказалась не то чтобы очень большая – метра два, но«Москвичу» хватило. И дернул же черт поставить машину под этой недостроеннойкаменной оградой! Главное дело, он еще посмеялся с ребятами, когда терассказали, кто ладит такой могучий заборчик. Оказалось, какой-то буржуйоткупил себе живописный участок близ речки (она окольцовывала кладбище),принялся строить дом и только потом спохватился: как бы не начали захаживать в гостимертвецы! Ну и принялся сооружать из дикого камня эту ограду выше человеческогороста.

Около нее и поставил машину Струмилин, не подозревая, чемэто может обернуться. Наоборот казалось – хорошее, тихое место, не на дороге,не на глазах всякой шантрапы. До Костиной могилы, правда, отсюда довольнодалеко, и почти все время, пока они там поминали дружка, Струмилин нет-нет да ииспытывал некое беспокойство за машину. Но он стыдился этой мещанской тревоги,совершенно неуместной у могилы товарища, и гнал ее от себя, ну а потомрасслабился, выпил… к тому же появление Соньки и вышибло у него последниеостатки соображения.

Струмилин криво усмехнулся. Увидав три каменюги, качественнораздолбавшие «Москвич», они с парнями немалое время стояли в полном ступоре,как физическом, так и моральном, пока Элекровеник не очухался и не завелся скриком:

– Это она нам подгадила! Сонька! Да развались моя утроба,если это не Сонькиных рук дело! Она Кота отравила, она и «Москвич» угробила!

Ну да, все как у классика: «Кто шляпку украл, тот и старушкукокнул».