малыми детьми на руках. Но ты сильная. Ты справишься. – Витя просто не знал, что он ещё мог сказать в эту минуту.

– Его утопили, – вдруг сказала Лиза шёпотом.

– Что? Утопили?! – переспросил Витя. – Но кто? Зачем?

– Я знаю, кто, – сказала Лиза. – Его злейший враг. Наш злейший враг, погибель семьи нашей – Матвей.

– Лиза, что ты такое говоришь? Ты в порядке? – Витя внимательно посмотрел на сестру. – Зачем Матвею убивать? Григорий твой сам утоп. Такое, к несчастью, бывает.

– Да, но не с Гришей, – громко сказала Лиза. – Он очень хорошо плавал. Он не мог утонуть.

– Ну, мало ли, что могло случиться. Может быть, судорога или с сердцем плохо? Я же тебе говорил, какие они были пьяные.

– Нет, это они специально Гришу напоили, чтобы потом его утопить. Зачем бы он лез купаться один?

– Ну, не знаю, – сказал Витя.

– Вот видишь?! – Лиза задумалась.

– Лиза, ты всё равно ничего не сможешь доказать. Ведь, скорее всего, никто не видел, как это произошло, – сказал Витя.

Лиза его не слышала.

– Вот уже законченная сволочь, пробы негде ставить, – с ненавистью сказала она. – Нюрочку угробил, Гришу на тот свет отправил – и ничего, всё ему с рук сходит.

Из задумчивости её вывел крик свекрови: они как раз подъехали ко двору, и та вышла к ним навстречу – и всё увидела.

3.

Григория похоронили на следующий же день. Лиза была опять в чёрной траурной одежде. Она с ужасом поймала себя на мысли, что большую часть своей жизни проносила траур. Дуня была раздавлена свалившимися бедами. Она резко постарела, осунулась; стала очень раздражительной и обидчивой, упрекала и срывалась по пустякам. Лизе с каждым днём становилось всё труднее находиться рядом со свекровью. И тогда она решила, что самое время съехать от Суботиных. Но куда? К матери – невозможно. Там своих забот и хлопот по горло, да и места свободного у них нет. Других вариантов не было. Оставалось одно – Лиза решила построить свой дом.

Сказано – сделано. Своими силами, практически своими руками, Лиза выстроила небольшую хатку в одну маленькую комнатку; без фундамента, без крыльца и сенцев; с земляным полом и соломенной крышей. Дом был настолько мал, что и домом его назвать было трудно. У некоторых флигель да летняя кухня бывали больше. Но это было не столь важно. Самое главное, что это был Лизин дом, её собственный, где она теперь будет жить вместе со своими девочками. Лиза уже любила его, и ласково называла «моя хатёнка». Пол она застелила сеном, а стены помазала глиной вперемешку с соломой – для тепла.

Прошло два месяца со дня похорон Григория. Хатёнка была уже полностью готова, и Лиза собиралась на днях перебраться туда с дочерьми. Оставались последние приготовления. Расставили незатейливую мебель: две кровати – одну для Лизы и другую, побольше, для девочек – места для трёх отдельных кроваток просто не было; смастерили стол и лавки, Лиза сложила небольшую печь. Шторы и занавески на дверь и окна Лиза решила пошить уже дома.

В последний день перед переездом Лиза переносила вещи и кое-какую посуду, которую они нажили вместе с Гришей, и которую ей позволила забрать свекровь.

Вдруг она услышала с улицы крик сестры Нюры. Та кричала:

– Лиза! Скорее! Пожар! Лиза!!!

– Да перестань ты голосить, – прервала сестру Лиза, когда та вбежала в дом, всех оглушая. – Где пожар?

– У нас пожар. Скорее! Уже почти всё сгорело!

Лиза бросила вещи и выбежала на улицу. До дома матери было совсем близко. Новый дом Лизы находился не далеко от дома Поли Пахоменко – через улицу и переулок, ближе к реке. Ещё с улицы Лиза увидела клубы дыма и языки пламени и услышала крики людей. Она вбежала в родной двор. Сердце сжалось от боли и ужаса. Дом, её родной дом, полыхал, пожираемый пламенем. Вокруг бегали соседи с вёдрами воды, пытаясь потушить пожар. Но и так было видно, что всё напрасно. Дом был полностью объят пожаром. Хозяева соседних дворов поливали водой крыши своих домов и сараев, чтобы огонь не перекинулся и на их дворы.

Вокруг стоял оглушительный шум – рёв пламени, крики людей, плач перепуганных детей. Посреди двора на вещах, которые удалось вынести и спасти в первые минуты пожара, сидела мать, а вокруг неё жались друг к дружке семеро её младших детей; Витя с Петей и остальными тушили пожар. Нюра прижалась к Лизе.

Лиза стояла, как вкопанная, и смотрела сквозь пелену слёз, как догорает её родной дом – всё, что было дорого её сердцу. Здесь прошло её счастливое детство, здесь остались её девичьи грёзы. Здесь она была молода и счастлива, и рядом были дорогие люди: Нюрочка Суботина, папа, …

– Господи, что же теперь будет с мамой и остальными? – Лиза вышла из ступора.

Она подошла к матери.

– Мама, как это произошло?

Поля ответила не сразу. Она сидела, устремив взгляд куда-то вдаль, такая с виду спокойная, не проронив ни единой слезинки, как будто это не её дом только что сгорел дотла вместе со всем имуществом и вещами. Среди царящего хаоса и шума она выглядела неестественно. Лиза была поражена и восхищена выдержкой своей матери.

– Младшие дети играли в клуне, наверное, со спичками. Там загорелась солома. Они испугались. Не смогли потушить, закрыли клуню и вернулись в дом. Мне ничего не сказали, побоялись. А когда мы увидели, было поздно – уже горел дом.

– Дети целы?

– Да, все живы, всех вывела.

Лиза, не думая ни секунды, сказала:

– Собирайте детей, пошли. Будете жить у меня, мы всё равно ещё не перебрались. Ничего, задержусь у свекрови ещё немного, пока дом не отстроите.

– Не надо, Лиза, – возразила мать. – Твой дом ещё не закончен, да мы и не поместимся у тебя все. Мы поживём пока у Коли, у него дом всё-таки побольше, да сарай имеется. Разместимся.

Лиза знала, что спорить с матерью бессмысленно. Да и не принято было в их семье спорить с родителями. Их решения были – закон.

Мать с детьми перебралась к старшему сыну Николаю. На месте пожарища соседи помогли Поле со старшими детьми построить новый дом.

А Лиза тем временем обживала свой. Девочкам сразу понравилось на новом месте. Хатёнка была хоть и маленькая, но очень светлая и уютная. Казалось бы, живи да радуйся. Но Лизе с каждым днём становилось всё труднее. Тех небольших запасов продуктов, которые она взяла с собой, не могло хватить надолго. Лиза экономила буквально на