Вдруг он взмахнул руками, судорожно дёрнулся и рухнул у колёс, застывшим взглядом уставившись в небо. Хлынувшая из затылка кровь мгновенно окрасила траву в алый цвет. Вслед за этим откуда-то сверху донеслось эхо далёкого выстрела. Максима будто ударило током. Выстрел вывел его из ступора, и он заметался по поляне, ничего не понимая и лихорадочно соображая — куда бы спрятаться. Прыгнул за машину, и в ту же секунду рядом с лицом взорвалось стекло, а пуля оставила в капоте огромную дыру. Максим взвизгнул и рухнул рядом с Дрожиным. Уткнувшись лицом в траву, он услышал, как откуда-то сверху донеслись шаги. Кто-то бежал вниз по тропе. Шаги приближались, и теперь было слышно частое дыхание летевшего сломя голову человека.

Первым из-за машины появился Долгов. За ним, с карабином в руках, — эстонец.

Долгов взглянул на Максима, затем на Дрожина и, пряча пистолет, раздражённо выкрикнул:

— Велло! Я же тебе сказал: стрелять по ногам!

— Простите, товарищ старший лейтенант. Случайно вышло.

— Ничего себе случайность! Ты же ему аккурат в затылок влепил.

— Случайно…

— А в него зачем стрелял? — Долгов схватил Максима за плечо.

— Так ведь сбежал бы.

— Да куда бы он сбежал! Посмотри на него. Он же еле живой. Если бы я тебе руку не подбил, ты и его «случайно» пристрелил бы?

— Нет, я плохо стреляю.

Долгов взглянул на вершину сопки, откуда они только что сбежали. Стрелял старшина не меньше чем с трёхсот метров.

— Если это плохо, то как же тогда стреляю я?

Вдвоём они с трудом подняли на ноги тяжело дышавшего Максима.

— Всё уже хорошо, — похлопал его по спине Долгов. — Всё позади. Идти сможешь?

Максим размазал слёзы по лицу и, не сдержавшись, захлебнулся в новых. Он радостно кивал, счастливо улыбался и не мог произнести ни слова.

Долгов прикрикнул на эстонца, чтобы тот шёл к машине, а сам, подхватив Максима под руку, нашёптывал ему на ухо:

— Всё позади, Макс. Ты молодец. Ты только держись, не сорвись. Представляешь, эта сволочь и была «профессором»! А как под идейного маскировался. Ну всё, всё, успокойся. Сейчас ко мне приедем, я тебе кофе налью. Или коньячку. Коньячку хочешь?

Максим благодарно кивал, а по его лицу катились градом новые и новые слёзы.

* * *

В тесной офицерской кают-компании обед не начинали — ждали командира. Дмитрий Николаевич сменил синее сатиновое РБ на кремовую рубашку, и с блуждающей улыбкой на лице прошёл к отдельному трёхместному столу. Раньше за ним сидели он, старпом и замполит. Но вот уже два месяца Дмитрий Николаевич обедал один. Взглянув на сервированный стол, он заметил, что кто-то выдвинул из-за стола кресло старпома. Теперь оно ждало своего хозяина.

Командир кивнул замершим вдоль длинного стола офицерам и, приглашая начинать обедать, посмотрел на расставленные на скатерти тарелки. По сравнению с началом похода меню явно изменилось. Исчезла красная икра. Не было и обязательного в походах сухого вина. Пропало даже детище военно-морского общепита — успевшие осточертеть котлеты-балабасы. О прошлой жизни напоминали лишь сушёная рыбная мелочь в запаянных металлических банках, да килька в томате, именуемая матросами не иначе, как «братской могилой».

Командир с интересом посмотрел на порезанное крупными кусками тёмное мясо. Из гарсунки тут же появился взъерошенный кок и, виновато улыбаясь, шепнул ему на ухо:

— Товарищ командир, наши старые запасы кончаются. Я попробовал приготовить то, что забрали у немцев. Ребята ели, говорят — очень даже ничего.

— Не переживай. Надеюсь, не отравимся.

— Ну что вы, товарищ командир, я всё перепробовал и до сих пор живой.

Дмитрий Николаевич хмыкнул, красноречиво посмотрев на округлый живот кока. Такой, пожалуй, что угодно съест и не отравится.

— Ты, главное, даты проверяй, а там какая разница, по-русски корова мычала или по-немецки.

Всё ещё пребывая после атаки конвоя в эйфории победителя, командир постучал, привлекая внимание, вилкой по стакану и произнёс:

— Товарищи офицеры! Прошу передать по отсекам мою личную благодарность. Отработали все отлично. Связисты прослушали и нашу связь, и немецкую. Не всё понятно, но ясно одно — конвой мы уничтожили! Теперь дождёмся весточки от старпома с Зайцевым и заберём их где-нибудь на побережье.

Дмитрий Николаевич провёл взглядом по уставившимся на него настороженным лицам и весело изрёк:

— Ну чего носы повесили? Радоваться надо. Товарищи наши нашлись!

Кто-то улыбнулся в ответ, кто-то потупился в тарелку, и вдруг главенствующий за офицерским столом помощник командира капитан-лейтенант Сомов тихо спросил:

— А дальше что?

— Паша, ты о чём? — не понял Дмитрий Николаевич.

— Товарищ командир, в экипаже шепчутся, мол, мы застряли здесь навечно. Матросы волнуются, спрашивают: что будет дальше?

— Это на вас так немецкое мясо действует? — недовольно поморщился Дмитрий Николаевич.

Он давно подозревал, что рано или поздно этот разговор состоится. Действительно, что дальше?! Если бы он знал! Но командир молчать не может. В глазах экипажа он знает всё. И на всё у него должен быть ответ.

Дмитрий Николаевич посмотрел на притихших офицеров и понял, что этот вопрос, очевидно, мусолится среди экипажа уже не один день. Он тоскливо вздохнул и отодвинул тарелку в сторону.

— Хорошо, мужики, давайте поговорим. Кто что предлагает?

— К нашим надо! — не сдержался помощник.

— Погоди! — поднял руку командир. — Давай, по флотской традиции, начнем с младшего. — Он указал на дальний край стола, где сидели лейтенанты.

— Мы тоже так думаем! Отдадим лодку нашим.

— Исключено! — Дмитрий Николаевич категорично отмахнулся.

— Но почему?!

— Потому что у нас реактор!

— Товарищ командир, так это даже лучше! Тогда русские, а не американцы первые атомную бомбу сделают.

— Эх, молодёжь, — вздохнул Дмитрий Николаевич. — Вы всё живёте мыслью, что от вашего появления на этом свете что-то изменится. А арба как катилась, так и будет катиться дальше. И не надо вставлять ей палки в колёса, и мечтать о научно-техническом прогрессе за три дня. Одно дело — помочь уничтожить конвой, совсем другое — отдать реактор. Всё должно произойти в своё время. А перепрыгивать — это будет нашим только хуже. Поймите, это всё равно, что любопытного ребёнка посадить за руль машины. Да, он будет вовсю давить на газ, но продлится это до первого столба. Даже сделав в своё время атомную бомбу, наши предки погубили уйму народа при испытаниях, когда гоняли войска на место ядерного взрыва. Да и без этого жертв хватало. А уж если дать реактор раньше времени… Где гарантия, что ядерный взрыв никто не спровоцирует?