Велло не ответил, но взглянул на Максима так, что тот физически почувствовал, как от этого взгляда сдавило грудь. Он с усилием сглотнул застрявший в горле ком и, заметив под чёлкой старшины треугольный шрам, снова попытался завоевать расположение эстонца участливо спросил:

— Это тебя на фронте ранило?

На этот раз Велло снизошёл до ответа. Поправив чёлку так, чтобы шрам не бросался в глаза, он недовольно буркнул:

— Осколок.

«Разговор не клеится, — подумал Максим. — Может, эстонцы все такие подозрительные и неразговорчивые?»

Он сконфуженно шагнул в сторону, но тут же почувствовал, как, сжав в руках карабин, напрягся старшина. Максим поспешно вернулся назад.

Когда Долгов освободился и, довольный результатом беседы с Александром Ивановичем, подошёл к ним, Максим наконец смог расслабиться. Старпом взглянул на эстонца и решительно сказал:

— Назад мы тоже пойдём пешком. Езжай к вокзалу и жди нас там.

Велло подозрительно взглянул на Максима, затем хотел возразить, но передумал и, развернувшись, молча пошёл к машине.

— Ну всё, Макс! Я договорился, — Долгов, не скрывая радости, потащил Максима вдоль причалов. — Сегодня ночью отстучим на лодку, чтобы ждали в районе Поноя. А утром перелетим на самолёте, и нас высадят на побережье. Если всё пройдёт удачно, то меньше, чем через сутки мы будем у своих.

— Здорово! — произнёс восхищённо Максим. — Толик, ты столько раз меня спасаешь.

— Не скромничай. Без тебя я тоже — ноль. Два месяца просидел, а ничего не придумал.

Долгов оглянулся на уже почти разгруженный грузовик и, решив, что теперь-то уж точно можно уйти, дёрнул за собой Максима, и они пошли обратной дорогой от крейсера мимо белого госпитального судна с красными крестами. Свесившись через леера, с судна за ними наблюдали два медика в белых халатах. Встретившись взглядом с Долговым, они приветливо помахали ему и крикнули:

— Русс окей! Ви а фрэндс!

— Чего он сказал? — шепнул старпом.

— Не знаю.

— И вам не хворать! — крикнул в ответ Долгов.

Вдруг Максим застыл и встревоженно прислушался.

— Ты чего? — дёрнул его за рукав старпом.

— Тихо! Ты слышишь?

— Музыка? Да, где-то играет.

— Но какая музыка! Толик, тише! Откуда это?

Долгов деловито взглянул вдоль борта и ткнул на раскрытый иллюминатор.

— Кажется, оттуда! А в чём дело?

Максим не на шутку разволновался.

— Ты что, не понял? Да не может в это время играть такая музыка! Это же, как говорил Артём, музыка настоящих мужчин. Это металл!

— Что? — Долгов удивлённо посмотрел на Максима, затем на иллюминатор. — Артём? Ты хочешь сказать…

— Я хочу сказать, что знаю, о чём говорю. Он меня этим металлом когда-то замучил. Толик, это музыка нашего времени! Сейчас она не может звучать! Её ещё нет! Если только…

— Пошли! — Долгов решительно перепрыгнул через протянувшиеся с судна кабеля и двинулся к трапу. — Проверим.

— А нас пустят?

— Пошли, пошли! Пусть только попробуют не пустить.

Обогнав Максима, Долгов остановился перед моряком, дежурившим у трапа. Матрос в белой английской шапочке протестующе вытянул руку и, ломая русские слова, нервно выкрикнул:

— Ноу, ноу! Сюда нельзя!

— Не тот случай! Откуда музыка?! — не обращая внимания на протест, рявкнул ему в лицо Долгов. — Отведи в каюту, где играет музыка!

— Это международное судно Красного Креста! — попытался упорствовать матрос. — Вы не иметь права! Я должен доложить свой капитан!

— Некогда нам ждать твой капитан! Ты что, ослеп? Не видишь, что я из НКВД? Или тебе показать ксиву от Меркулова?

Долгов красноречиво полез в кобуру, намереваясь продемонстрировать дарственную надпись, но матрос, по-своему истолковав этот жест, побледнел и торопливо зачастил:

— Ес, ес, ес!

Повернувшись, он спешно взбежал по трапу на палубу судна и уже оттуда махнул рукой.

— Идёмте! Я показать каюта!

— Вот так-то лучше, — довольно произнёс Долгов. Так и не успев продемонстрировать дарственный тэтэшник, он погладил кобуру и подмигнул Максиму. — Ну, идём, посмотрим, что там за меломан.

По трапу они нырнули внутрь судна и пошли по широкому коридору, отделанному шпоном красного дерева. На стенах висели портреты знаменитых медиков. В разных головных уборах, но все как один с бородками и в очках. Между портретами в специальных противоштормовых креплениях красовались цветы в горшках. Мягкий белый свет лился из потолка и стен, освещая резные перила.

— Роскошно, — не сдержался Максим.

— Такое нечасто увидишь, — поддакнул Долгов.

Матрос провёл их мимо нескольких закрытых дверей и остановился у последней каюты в проходе. Дальше трап вновь выводил на верхнюю палубу. Он кивнул на дверь и поднял руку, чтобы постучать, но Долгов отодвинул его в сторону. Заставляя вздрагивать дверь, бухал ударник. Ему в ритм жёстко вторила гитара. Долгов переглянулся с Максимом и, решительно нажав на ручку, толкнул дверь.

— А по морде! — донеслось из полутёмной каюты. — Или тебя стучаться не учили?!

На застеленной койке, положив на стол ноги, в дорогом расшитом халате лежал Артём. Даже не взглянув в сторону двери, он поднял вверх сжатый кулак.

— В штаны мне краба… Док? — прошептал поражённый Долгов. Затем набрав полную грудь, перекрикивая рёв музыки, истошно заорал: — Док! Максим, это же доктор!

— Тёма, — не веря своим глазам, всхлипнул Максим.

Голова оторвалась от подушки и уставилась на дверь. Артём осторожно встал и убрал звук. Подойдя вплотную к Долгову и Максиму внимательно посмотрел им в лица и недоверчиво спросил:

— Парни, вы мои глюки?

Долгов от души стукнул его кулаком в грудь. Затем сгрёб Максима, втолкнул в каюту и грохнул дверью перед носом изумлённого матроса.

— Свободен! — беззлобно бросил он ему через плечо.

Наконец до Артёма дошло, что перед ним не призраки, а самые, что ни на есть настоящие старпом и его друг — Максим Зайцев. Он распахнул руки и, обхватив обоих, выкрикнул неожиданно задрожавшим голосом:

— Блин! А я уже подумал — крыша едет! Откуда?!

— Артёмка…

Максим недоверчиво потрогал друга за локоть, и его издёрганная нервная система не выдержала: предательски задрожали губы. Долгов оглядел дорогую обстановку каюты, восхищённо присвистнул и спросил:

— А ты откуда?

— Так я это… Я здесь с Красным Крестом! Но вы-то! Вы-то откуда?

— После того, как ко мне привели Максима, я думал, что уже ничему не удивлюсь! — продолжал восхищаться Долгов. — Но это… Ты же на острове метеорологов остался с немкой? Кстати, как она?