– Все в порядке, – сказала она, стуча зубами – видимо, от неожиданности, а не от холода, с холодом в августе тут напряженка, – только сумочка утонула.

– Там было что-то важное?

Она покачала головой.

– Паспорт в гостинице. Деньги, пара карточек… Мобильный телефон я оставила з-заряжаться в номере… Все хорошо.

Анатоль стянул с себя мокрую майку, явив миру накачанный торс, и выжал ее в Доуру.

– Твоя сумка у Люсиль, – сказал ему Ильясов. – Спасибо. – Он был благодарен Анатолю, что тот прыгнул за Софи. Если бы Женька оказался так близко, он тоже прыгнул бы, несмотря на дорогую технику – но испытывал смутную благодарность, что не пришлось этого делать. Профессиональная камера либо намокла бы, либо, оставшись на берегу без присмотра, вполне могла «обрести ноги». «Тебе что дороже – Софи или фотоаппарат?..» – рассердился на себя Ильясов.

– Все нормально. – Делорм потряс головой, сунув палец в ухо. – У меня в машине в багажнике полотенца, я всегда их с собой вожу. Надо туда добраться.

Полицейские спускались по лестнице, что-то спрашивали издалека по-португальски, и Женька, припомнив фразу из разговорника, тщательно выговорил:

– O sehnor fala ingles?[11]

– Да, – сказал первый полицейский, более молодой. – Что случиться? – Говорил он так себе, но для объяснений вполне достаточно.

Женя в двух словах описал ситуацию. Полицейские посочувствовали, проводили потерпевших на набережную и спросили, не нужно ли вызвать «Скорую». Потерпевшие дружно замотали головами. Ильясов нашел в рюкзаке свернутую легкую куртку, в которой снимал в дождь, и набросил ее на Софи: прилипшее к телу платьице обрисовывало все соблазнительные изгибы очень уж откровенно. И так даже полицейские пялятся, что уж говорить о собравшихся вокруг сочувствующих португальских гражданах.

– Вы будете подавать заявление, сеньора? – тщательно выговорил молодой полицейский.

– Нет, – сказала Софи. – Я не разглядела нападавшего.

– Мне очень жаль. – Страж закона действительно выглядел так, будто сожалеет. – Сейчас много туристов. Здесь такое случается редко. Мне жаль, сеньора. Disculpe[12].

– Obrigada, – утешающе сказала ему Софи. На том и расстались.

Софи купила первое попавшееся платьице (босоножки со сложными ремешками, к счастью, остались на ней), Анатоль достал из машины сменную одежду и полотенца, и оба потерпевших быстро привели себя в порядок в туалете рядом с заправкой. Когда они возвратились, Софи еще вытирала полотенцем мокрые волосы и морщилась.

– Нужно вымыть голову, – сказала она. – Терпеть не могу, когда грязно.

– Ты хочешь вернуться в отель? – спросил Женька.

– Да, пожалуйста. – Она глянула на него несколько виновато. – Ты не против, если я поеду с Анатолем? Он сказал, в его машине сиденья с подогревом, а меня до сих пор трясет.

– Конечно, – вздохнул Ильясов. – Он и ездит быстрее. Через час будете в Коимбре.

– А вы? – Она поморщилась и отложила полотенце – волосы висели спутанными прядями. Люся, покопавшись в своей сумке, протянула Софи расческу и удостоилась благодарной улыбки.

– А мы поедем потихоньку. Котик нас выведет. – Женя поцеловал девушку в переносицу. – Не огорчайся.

– Я огорчаюсь, потому что мы ехали так долго и толком не посмотрели город, – возразила Софи. – Я не очень испугалась, но было неприятно. А говорили, что нападения на туристов – редкость…

– Как он решился? – задумчиво вопросил Женя неизвестно кого. – Ведь кругом было полно народу, и полиция тут на каждом шагу…

– Он странный. Рванул сумку пару раз, что-то сказал мне по-португальски, а потом толкнул. Я даже понять ничего не успела.

– Видимо, решил отомстить за то, что не поделилась с ним своим имуществом.

– Не знаю. – Она передернула плечами. – Я не сильна в психологии преступников.

– Зато Анатоль герой.

– Герой, – Софи ослепительно улыбнулась. – О да!

Делорм возвратился, небрежно помахивая полотенцем. Девушка повернулась к нему, и Женю словно ослепило.

Она смотрела на Анатоля так, как смотрят в голливудских кинофильмах: губы чуть приоткрыты, взгляд снизу вверх, волосы развевались бы, если бы высохли как следует, так и кажется, что сейчас раздастся романтическая музыка. Женя такие картинки снимал тоже. Профессиональные модели умели передавать и этот поворот головы, и стремление тел друг к другу, и нарочитую мужскую небрежность, и женский порыв, когда Она стремится упасть на Его могучую грудь и утешиться в Его надежных объятиях. Еще ничего этого нет – ни объятий, ни быстрого стука сердец, но будет, и это читается в малейшем жесте, в позе, во взгляде, и это так же верно, как то, что солнце восходит на востоке и садится на западе.

Ильясов думал, что такое бывает только в кино и на снимках. Ан нет, в реальности тоже случается. Как ни печально.

– Едем? – спросил герой Анатоль Софи.

– Да. – Она протянула Люсе расческу. – Спасибо. Эжен, встретимся в отеле, да?

– Да, конечно.

Девушка поцеловала его в щеку, развернулась и ушла с Анатолем. Взревел мощный мотор «Ягуара», колеса презрительно выбросили из-под себя мелкие камушки, и хищный автомобиль, рванувшись с места, пронесся по парковке и скрылся за поворотом дороги. Оставшаяся троица русских туристов задумчиво проводила машину взглядом.

– А ничего этот, художник-то, – высказался Вася, молчавший все это время. – Прыгнул за девушкой, молодец!

– Еще какой, – мрачно согласился Ильясов.

Вот тебе и серьезные разговоры. Теперь Анатоль – герой и спаситель. Неизвестно, что выйдет из всего этого. Сейчас они с Софи будут полтора часа ехать в его крутом автомобиле, а потом она махнет рукой и скажет: «Прости, Эжен, ты ведь понимаешь, что нам с тобой не быть вместе».

Так все и случается в мире, полном не благородных мушкетеров, а реальных людей.

– Ну что, – сказал благородный мушкетер, досадуя на собственную сущность, – поехали, российские граждане?

– Слышь, Женюр, – заговорил Вася, – так куда нам торопиться теперь? Давай здесь задержимся. Мы с Люськой сувениры не досмотрели, и портвешку надо бы прикупить.

Ильясов посмотрел на них – родных, ничем не смущаемых, исконно русских туристов.