litbaza книги онлайнНаучная фантастикаКомсомолец. Часть 2 - Андрей Анатольевич Федин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 22 23 24 25 26 27 28 29 30 ... 66
Перейти на страницу:
утверждал, что могу «не торопиться». Засветил перед парнями и «собственную сотню» — утверждал, что отложил её из стипендий (чем повысил в глазах Могильного свою платежеспособность).

В компании Славки и Паши отправился в магазин мужской одежды тратить свои огромные капиталы (двести рублей!). Прислушался к советам парней — приобрёл себе серое пальто и зимние ботинки. При покупке головного убора долго сомневался — уж очень меня смущала советская мода. Пашка всё же уговорил меня купить шапку из кроличьей шкуры (настоящую ушанку!). А Аверин едва ли насильно всучил (тоже «в долг» до лета) десять рублей — чтобы я приобрёл новый свитер на замену прежнему.

Мой обновившийся гардероб первой оценила вахтёрша — заявила, что я больше не «Санька Усик», а самый настоящий Александр Иванович. При виде меня восторженно заблестели глаза и у Светы Пимочкиной. Многие мои одногруппники, при виде нарядного меня, одобрительно кивали головами. Не среагировала на мой обновившийся облик лишь Королева: Альбина по-прежнему смотрела «сквозь меня». Ну и я сам не пришел от нового наряда в восторг, сколько ни рассматривал своё отражение в зеркале.

Смотрел на шапку, на пальто — вспоминал свои прошлые наряды (из будущего). И кожаные пальто, что я носил в девяностые годы. И модные когда-то шапки с изображением белого найковского «глиста» вместо кокарды. Помнил, как замечательно на мне прошлом (высоком, широкоплечем красавце) смотрелись не только дорогие брендовые вещи, но и рабочая спецодежда. Не выудил из памяти ни единого воспоминания о том, чтобы хоть когда-то выглядел столь же нелепо, как в этой мохнатой шапке-ушанке.

* * *

Уже в начале декабря я знал, что получу большинство зачётов «автоматом». Не мудрено: лишившись интернета, я развлекался чтением учебной литературы и зубрёжкой конспектов (никогда бы раньше не подумал, что опущусь до подобного). Мог бы получить заранее и вожделенное «отлично» по истории КПСС, но перестарался: преподаватель не скрывал своего восхищения моими частыми выступлениями с трибуны в аудитории — заявил, что не откажет себе в удовольствии «насладиться моим ответом» на экзамене. Должно быть, ещё никто из студентов не относился к его предмету столь же серьёзно, как я. Немка тоже восторгалась моими достижениями: всего за пару месяцев я обогнал в уровне знания немецкого языка едва ли не половину своих одногруппников.

И только на практических занятиях по высшей математике Феликс не уставал осыпать меня угрозами. Виктор Феликсович Попеленский на занятиях развлекал себя и студентов обсуждением умственных способностей «этого бэздаря Усика». А ещё он узнал о моём походе к его коллегам на кафедру. И долго возмущался моим поступком, приравнивая его к предательству и государственной измене. «Нет, вы только подумайте! — восклицал он. — Этот бэздать ходил жаловаться на меня! Он! На меня!» Феликс разгневанно теребил бороду и в красках описывал картины того, как я вскоре буду умолять его проставить мне «зачёт»; а он непременно припомнит мне этот «подлый рейд на кафедру» и мои «лживые речи» перед его коллегами.

— Не переживай, Санёк, — успокаивал меня после «вышки» Слава Аверин. — Всё будет нормально. Эээ… дождёмся зачёта. Может, и одумается Феликс — нам ничего не придётся делать. Ну а если не возьмётся за ум…

Они вновь переглядывались с Пашей Могильным — парни чему-то улыбались (по-прежнему не спешили посвятить меня в свои планы относительно Феликса).

— Нет, ты не волнуйся, Сашок, — говорил Могильный, похлопывал меня по плечу. — Будет тебе зачёт по вышке. Попеленский тебе его обязательно поставит. Мы со Славкой об этом позаботимся.

* * *

Больше двух недель советская милиция меня не беспокоила. Словно дело Горьковского душителя спустили на тормозах, а Усика и Нежину вычеркнули и из списка подозреваемых, и из перечня свидетелей преступления. Сперва я радовался — потом насторожился. Даже стал придумывать повод наведаться в отделение милиции. Хотел встретиться там с кем-либо из общавшихся со мной ранее милиционеров и поинтересоваться у них судьбой Эдуарда Белезова. Уж очень мне не нравились мысли о том, что Гастролёра могли отпустить, позволить ему вернуться к прежним «развлечениям».

За свою безопасность я не переживал… больше, чем до встречи с Эдуардом Белезовым. И без того с нехорошим предчувствием ожидал двадцать пятое января следующего года, когда по моим прикидкам могло произойти множество разных событий, вплоть до возвращения в прежнее тело настоящего Александра Усика — Комсомольца. Считал: одной угрозой больше, одной меньше — не имело для меня особого значения. Потому при мысли о новой встрече с Белезовым я не просыпался в холодном поту. А вот за Альбину Нежину я всё же волновался: Гастролёр не походил на всепрощенца.

Это и стало одним из поводов сохранить обрез — те пять патронов, что я вновь завернул в платок, могли пригодиться мне при поездке в Горький. Паспорт гражданина Эдуарда Ивановича Белезова (с зелёной обложкой и гербом СССР на ней) я в руках тогда подержал. И даже полистал — не только из праздного любопытства. Не позабыл я взглянуть и на адрес прописки Гастролёра. Потому имел представление, где именно буду искать Горьковского душителя… в случае необходимости. А необходимость поездки в замечательный город Горький появится у меня, если узнаю, что советские милиционеры не упрятали Гастролёра за решётку.

Но всё же надеялся на то, что милиция не махнула рукой на мои показания. Ведь я преподнёс им маньяка едва ли не на блюдечке с голубой каёмочкой. Рассуждая логически, раскрытие преступлений серийного маньяка могло обернуться для правоохранителей настоящим звездопадом на погоны — для всех причастных и не очень. А проверить информацию о запертых в горьковском гараже уликах было совсем не сложно. Это не за вооружённой бандой охотиться. Горьковская милиция обязана была проверить полученную от меня наводку. Если, конечно, зареченские коллеги не поленились им её передать.

* * *

Зареченские милиционеры не поленились — об этом я догадался утром пятнадцатого декабря, в понедельник. Когда к началу лекции по физике в аудиторию вошла делегация представительных мужчин (все с наборами орденских планок на левой стороне одежды). Двое пришли в солидных костюмах и при галстуках. Третий мужчина щеголял фуражкой на голове и полковничьими звёздами на милицейских погонах. Следом за мужчинами, будто тени, переступили порог вечно нахмуренная секретарь комсомольской организации Зареченского горного института и радостно сверкавшая глазами Света Пимочкина (а я-то гадал, куда подевалась комсорг, и почему она не явилась на физику).

Секретарь уловила от своих спутников сигнал — метнулась к преподавателю, что-то зашептала тому,

1 ... 22 23 24 25 26 27 28 29 30 ... 66
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?