— Потому что мне очень нужно было с ней поговорить, — ответил я.

Не знаю, как именно эти мои слова просочились за пределы палаты, но уже на следующий день мне напомнила о них Пимочкина, когда явилась меня проведать.

— О чём ты тогда хотел со мной поговорить, Саша? — спросила она.

Её слова не застали меня врасплох.

Потому что в больнице у меня было достаточно времени, чтобы придумать правдоподобное объяснение своему согласию на встречу со Светой в парке.

— Я хотел попросить у тебя прощения.

— За что? — сказала Пимочкина. — За тот твой спор с Авериным?

— Нет, — сказал я. — За то, что обманул тебя.

— Когда?

Глаза комсорга всё ещё радостно блестели (как и комсомольский значок на её груди). Они изучали моё лицо — внимательно, с интересом. Девушка улыбалась. Она не скрывала, что была рада меня видеть. Наивно, без стеснения показывала взглядом, мимикой и жестами, как ей приятно находиться рядом со мной — даже здесь, в больничной палате. Я вдыхал смешавшийся в воздухе с запахом карболки аромат её духов. Заставлял себя выдерживать её взгляд. Видел, что Света не ожидала подвоха.

— Я обманывал, когда утверждал, что не стану ни с кем встречаться, пока не закончу институт.

Улыбка исчезла с лица девушки.

— В этом я и собирался тебе признаться… тогда.

Света смотрела мне в глаза.

Я усомнился, что мой взгляд показался ей взглядом влюблённого в неё пылкого юноши.

Пимочкина выпрямила спину — будто отшатнулась.

— Ты любишь другую, — сказала она.

Я промолчал: предоставил возможность поработать женской фантазии.

По Светиной мимике понял, что её воображение прекрасно справилось с задачей.

— Кого? — спросила Пимочкина. — Я её знаю?

Правильную кандидатуру на роль своей возлюбленной я не придумал — собирался оставить её личность скрытой за вуалью таинственности. Не в последнюю очередь потому, что никому не желал зла: ни Пимочкиной, которая всё не могла совладать со своей влюблённостью, ни той неведомой даже мне самому женщине, свои вымышленные чувства к которой решил сделать поводом для встречи с комсоргом в Пушкинском парке. Света истолковала моё молчание по-своему.

— Значит, знаю, — сказала она.

Отвела взгляд в сторону.

Я заметил, как блеснули в её глазах слёзы обиды.

— Королева, — едва слышно произнесла Пимочкина. — Ты любишь Королеву.

Комсорг не спрашивала — она утверждала.

Конец второй части

ссылка на следующую часть: ( https://author.today/reader/254692/2289074 )

Если история о Комсомольце развлекла Вас, не забудьте нажать на сердечко («нравится»).