Я… немного… потерялся.

Начинаю вспоминать – приходилось ли мне хоть раз видеть Джейкоба перед зеркалом? Дома в моей комнате зеркал нет, а в ванную он никогда не заходит – ему и незачем. Оказавшись в прихожей, он никогда не задерживался около зеркала. Но я не придавала этому значения.

– В каком смысле застревают? – спрашиваю я.

– Зеркала не обманывают, – отвечает Лара. – Они показывают тебя таким, как есть. Призрак, посмотрев в зеркало, поневоле видит правду.

– И в чем она, эта правда?

Лара смотрит на меня. Глаза у нее, словно камни. Тяжелые.

– Правда, – медленно говорит она, – в том, что они мертвые. Покойники. – Она откидывается на спинку скамейки. – В каком-то смысле мы с тобой тоже вроде зеркал. Мы показываем им. Мы говорим. А когда они осознают правду, тебе остается протянуть руку и дернуть за нить. И вот еще что, – добавляет она, – нужно всегда носить при себе что-то отражающее. Для защиты.

– Защиты? – я удивлена. – От чего?

– Не все призраки настроены дружелюбно, – прямо говорит она. – Каждый раз, попадая за Вуаль, ты стоишь одной ногой в нашем мире, а другой – в их. И тебе может казаться, что ты гостья, наблюдательница, но если призрак достаточно силен, он может причинить тебе вред. И сделает это, ведь у нас есть кое-что, к чему они стремятся.

– Что же это?

Лара легонько ударяет себя в грудь.

– Жизнь.

Я вспоминаю тусклую темную веревку, которую она выдернула из груди призрака. И странный свет в моей груди, когда я оказываюсь за Вуалью. То же свечение видела я и у Лары.

Она бросает быстрый взгляд мне за спину.

– Вы только посмотрите, – сухо говорит она. – Твой дружок тут как тут.

Я оглядываюсь – и впрямь, из-за дерева выглядывает мрачный Джейкоб. Какое облегчение! Я так рада, что готова его обнять, но, увидев, что я его заметила, он тут же скрывается. Из-за ствола виден лишь носок кроссовки и клок растрепанных светлых волос.

Лара вдруг вспоминает о картонном стаканчике, который держит в руке.

– Чай совсем остыл, – она встает, хватает со скамейки свой маятник. – Я на минутку, сейчас вернусь.

Я гляжу, как она идет по аллее. У палатки толпится народ; стоя в очереди, Лара проверяет мобильник.

Краем глаза я замечаю движение. Это Джейкоб. На этот раз он садится рядом. Несколько минут мы оба молчим. Я, вроде бы, должна извиниться, но, с другой стороны, и ему бы не мешало. Все же я открываю рот, чтобы сказать «извини», но он меня опережает.

– Я не должен был исчезать.

– Правило дружбы номер шестнадцать, – отвечаю я. – Не ходи туда, куда я не могу за тобой последовать.

– Мне казалось, шестнадцатое правило – не рассказывать, чем кончилось кино.

– Ни разу, – уверенно говорю я. – Про кино – двадцать четвертое.

Он фыркает. Это здорово, снова видеть его смеющимся – но все равно мы оба настороже, словно боимся коснуться больного места.

Джейкоб набирает в грудь воздуха.

– Я не рассказывал тебе, – начинает он медленно, – потому что боялся, что если ты узнаешь, почему призраки застревают в Вуали, если узнаешь, что ты можешь их оттуда отослать, то ты отошлешь меня…

– Но ты же не сидишь на привязи в Вуали.

– Раньше сидел, – Джейкоб опускает голову.

– Ну, теперь-то нет. Теперь ты здесь, со мной. Ты хочешь уйти?

Он резко поднимает голову.

– Нет. Конечно, нет!

– Тогда почему я должна тебя куда-то отсылать? Ты мой лучший друг. И мне кажется, что мы с тобой связаны не просто так. Этому должна быть какая-то причина.

Джейкоб оживляется.

– Ты так думаешь?

Я убежденно киваю.

– Ты не обычное привидение. Наверное, ты должен мне помогать. Я уверена, что мы с тобой – команда.

Он немного успокаивается.

– Как Череп и Кость?

– Точно, – подтверждаю я. – Как Череп и Кость.

Он улыбается до ушей.

– И кто же из нас собака в этом сценарии?

Возвращается Лара с новым стаканом чая.

– Ну вот, – говорит она. – На чем мы?…

Джейкоб наклоняется ко мне и заявляет:

– Мне она все равно не нравится.

Лара устремляет на него взгляд.

– Ты мне тоже не нравишься, призрак.

Джейкоб чуть не падает со скамейки.

– Она меня слышит?

– Да, я слышу тебя, – говорит Лара, – и вижу, а не должна бы, потому что тебя тут быть не должно.

Я громко откашливаюсь, собираясь сменить тему разговора, и вдруг чувствую это.

Тук-тук-тук призрака, где-то рядом.

Лара тоже слышит, я сразу понимаю это по тому, как она мгновенно собирается, замирает, склонив голову набок, словно прислушиваясь.

– Что скажешь? – обращается она ко мне, вставая. – Готова узнать, на что ты способна?

Лара не ищет Вуаль, не хватает воздух. Просто поднимает руку, резко взмахивает одним решительным движением – и Вуаль расступается перед ней.

Перед нами.

Я делаю шаг вперед, чувствуя уже привычный холод, и вот мы уже там. Все еще в парке, у подножия замка – более блеклой его версии. Мир вокруг стал серым и призрачным.

Я была почти уверена, что Джейкоб не пойдет за нами, но он здесь, рядом со мной. Прерывисто вздохнув, он скрещивает на груди руки. «Череп и Кость», – слышу я его шепот и не могу понять, со мной он говорит или с самим собой.

Лара стряхивает с рукавов невидимые пылинки, в груди у нее горит уже знакомый теплый огонек.

Неподалеку мужчина в теплой зимней одежде зовет кого-то по имени. Его высокий голос еле слышен, будто ветер уносит его в сторону.

Начинается снегопад, не везде, а только вокруг него. Когда, повернувшись, он шаркающей походкой уходит к выходу из парка, Вуаль следует за ним, как прилив, неся с собой зиму.

– Как… – начинаю я.

– Промежуток – не одно место, – объясняет Лара. – Для каждого призрака он свой. Вроде… временнóо́й капсулы. Иногда призраки частично совпадают, существуют вроде бы вместе, но рано или поздно каждый дух оказывается в своем промежутке, движется по собственной петле.

По пятам за мужчиной мы выходим из парка и движемся по дороге. Он бредет по сугробам, пока не подходит к двери дома. Толкнув дверь плечом, он входит. Лара прибавляет шаг, и мы успеваем вскочить в дверь раньше, чем ее захлопнут.