Очень часто Брай обнаруживала, что сидит на Аполлоне далеко от дома, изо всех сил зажав уши руками. Звуки, раздававшиеся в ту ночь в Музыкальном салоне, до сих пор не смолкли в ее голове.

Работа притупляла боль. Когда-то ее отец собрал пятьсот тысяч фунтов риса. Брай надеялась получить сейчас хотя бы половину того урожая. Это победа нового сорта, выведенного ею; несмотря на все возникавшие на ее пути преграды.

Утром пятого сентября Брай объявила, что урожай готов к сбору. Мужчины и женщины, вооруженные большими серпами, вышли на поля. Они шли аккуратными широкими рядами, и их серпы взлетали и опускались, словно маятники. Издалека они напоминали армию на марше.

Скошенный рис укладывался рядами для просушки на всю ночь. Утром женщины, двигаясь вдоль поля, связывали растения в снопы, а мужчины продолжали работать серпами. Вдоль края полей двигались телеги, на них укладывали снопы, чтобы отвезти их на рисовую мельницу. Когда один из возниц заболел, Брай сама заменила его.

Люк, наблюдавший за ней с верхнего этажа дома, в конце концов не выдержал. Отбросив молоток, он побежал к мельнице. Брай в это время разгружала телегу, на которой лежали снопы.

Он встал на ее пути, и Брай налетела на него, так как из-за высокого снопа не видела ничего вокруг. Выхватив из ее рук связанные колосья, он понес их на мельницу.

Люк бросил свой сноп в общую кучу и, когда разогнулся, увидел, что Брай поднимает очередной сноп. Он выругался.

— Хватит! — рявкнул он и кивнул в сторону тенистого дуба. — Оставайтесь там, пока не разгрузят телегу. Потом я отвезу вас туда, где вы оставили Аполлона, а сам поеду на поле.

Она открыла было рот, чтобы возразить, но, испугавшись его сердитого взгляда, решила промолчать. Она могла его отбрить, но он очень надеялся, что она постесняется рабочих. Он видел, как сначала посуровело, а потом смягчилось ее лицо.

— Хорошо, — ответила наконец Брай и, повернувшись, направилась к развесистому дубу, однако прошла мимо и поднялась на террасу. Это было так похоже на нее — нарушать условия соглашения. Он покачал головой, когда увидел, что чуть позже она вышла из дома вместе с Адди и Мартой, держа корзинки с сандвичами для рабочих. Пока Адди раздавала еду, Брай и Марта качали насосом воду, чтобы напоить всех желающих.

Когда телега освободилась, Брай взобралась на козлы. Люк уже сидел там и держал вожжи. Он хлестнул лошадей, и телега тронулась.

День был тихим и солнечным. Лицо Брай скрывалось под шляпой с широкими полями, какие давно уже вышли из моды. Колесо телеги попало в колею, и Брай ухватилась руками за шляпу, чтобы она не слетела.

— Вам следует покрепче завязать ленты, — посоветовал Люк. Брай промолчала.

— Как хотите, — пожал плечами Люк.

Телегу трясло, и рука Брай невольно касалась руки Люка. Время от времени она отпускала шляпу и цеплялась за борта телеги. Установившееся между ними молчание вполне устраивало Люка, но Брай потянуло на разговор.

— Вам не стоило оставлять свою работу и приходить сюда.

— Возможно, не стоило.

— Тогда зачем…

— Это должно быть очевидным даже для вас, — сердито прервал ее Люк. — Я пришел вам на помощь, потому что мне этого хотелось. С вашим урожаем я лишился всех рабочих, к тому же мне было больно смотреть, как вы изображаете из себя Геркулеса. Я думал, что вам будет приятна моя помощь. Если вы будете продолжать работать в том же духе, вас надолго не хватит.

— Это урожай, — пояснила она. — Всем приходится туго.

Люк остановил лошадей и повернулся к ней. Брай попыталась отодвинуться, но он, ухватив за подбородок, развернул к себе ее лицо и заглянул в глаза.

— Меня беспокоит отнюдь не это. — Он оторвал взгляд от ее глаз и посмотрел на губы. — Почему я должен вам это объяснять? — И он поцеловал ее.

Брай не закрыла глаза. Она даже не шелохнулась. Прикосновение его губ было легким. И вдруг, крепче взяв ее за подбородок, он приник к ее губам долгим поцелуем. Брай оставалась все в том же положении, ухватившись за борта телеги с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Голова у нее закружилась, и перед глазами все поплыло.

Люк не спешил. Здравый смысл подсказывал ему, что он не должен на нее давить. Брай не отвечала на его поцелуи, а просто позволяла ему себя целовать. Он слегка отстранился от нее, испугавшись, что она увидит его вымученную улыбку и догадается, как сильно он ее хочет.

Люк открыл глаза и увидел, что она настороженно разглядывает его.

— Вы никогда не закрываете глаза? — спросил он.

— Только когда сплю.

— Но не во время поцелуя?

Брай не знала, что ответить, и, хотя не отвела взгляда, положение ее было не из легких, так как она испытывала к Люку сильное влечение. Она молча покачала головой.

Между темными бровями Люка появилась маленькая складка. Он рассеянно провел рукой по ее волосам.

— Брай?

Она подняла голову. Солнце падало на широкие поля ее шляпы, оставляя лицо в тени.

— Ты ведь целовалась раньше, не так ли?

— Конечно.

Люк не поверил этому «конечно».

— И тоже в теплице?

— Не думайте, что вы единственный мужчина, который домогался меня по настоянию Оррина. Или вы придерживаетесь другого мнения?

Люк онемел, и нежная улыбка исчезла с его лица. Брай вскинула голову и с вызовом посмотрела на него:

— Что вас так удивляет, мистер Кинкейд? Тот факт, что мой отчим обращается со мной как с вещью, или то, что я допускаю это? Всего неделю назад вы говорили мне об этом, уходя из Музыкального салона. Забыли?

— Нет, не забыл.

— Может, вы думаете, что я об этом забыла? Простите меня, но я не собираюсь ничего забывать только для того, чтобы не ставить вас в неловкое положение.

— Вы должны знать, что я весьма сожалею о своих словах.

— Должна знать? Разве вы не сказали мне тогда правду? Разве мой отчим не делал вам такого предложения?

— Это не имеет значения.

— Вы опоздали со своими извинениями.

— Вы не дали мне возможности извиниться, вы меня избегали.

— Не валите с больной головы на здоровую. Если ваша совесть не давала вам покоя, то вы могли бы найти способ извиниться передо мной.

Люк знал, что она права. Он скосил на нее глаза и заметил на ее лице удовлетворенную улыбку. Она достигла своей цели, поставив его в неловкое положение.

Телега, поскрипывая, катила по ухабистой дороге. Все внимание Люка было сосредоточено на том, чтобы не попасть в глубокую колею. Впереди и справа от них он видел снопы риса, уложенные по краям жнивья. Повсюду мелькали разноцветные косынки женщин, вязавших снопы. Люк поискал глазами жеребца Брай, думая, что он привязан к одному из деревьев, но его нигде не было видно.