К сожалению, момент вступления в войну Италии тогда еще не назрел, а, кроме того, выполнению этой операции помешали другие важные события, надолго отложившие дальнейшие совместные действия франко-английского флота в водах Средиземного моря.

В полночь на 17 августа адмирал Трубридж получил от Адмиралтейства приказание немедленно идти с Defence, всеми миноносцами и их маткой Blenheimк Дарданеллам, оставив французскому главнокомандующему легкие крейсеры Daublin и Weymouth.

Истинное значение прорыва «Гебена» и «Бреслау» уже сказалось.

Еще до их прихода в Босфор, т. е. 9 августа, наш поверенный в делах заявил протест против допущения вооруженных германских судов в турецкие порты. Турция была особенно оскорблена нашим намерением реквизировать строящиеся в Англии ее дредноуты[25], поэтому отношения с ней обострились. В день входа германских крейсеров в Дарданеллы был заявлен второй протест против допущения их прохода проливами.

Получив известие о входе «Гебена» и «Бреслау», сэр Эдуард Грей, отлично сознавая, к каким последствиям может привести это событие, немедленно телеграфировал в Каир: «Это означает, — писал он, — что Турция присоединилась к Германии и, возможно, бросится на Египет».

На наши протесты Порта ответила, что крейсеры ею куплены у Германии и перейдут в ведение адмирала Лимпуса[26], главы нашей морской миссии. Адмирал Лимпус выразил желание оставить свою должность и настойчиво просил Адмиралтейство зачислить его вновь на действительную службу.

Великий визирь, убежденно настроенный против разрыва с нами, просил не отзывать миссию, говоря, что приобретение «Гебена» и «Бреслау» направлено не против России и преследует лишь цель оказать давление на Грецию, дабы добиться возвращения нескольких островов, потерянных в последнюю Балканскую войну. Отозвание миссии он считал равносильным передаче всего дела в руки немцев. Заверения визиря были приняты во внимание, и адмиралу Лимпусу приказали оставаться.

Однако эта уступка не приостановила принятия мер предосторожности. Как только прозвучали слова предупреждения Грея, в Индию послали приказание приложить все старания, чтобы ускорить прибытие в Египет первого эшелона войск (в течение четырех-пяти дней).

Для охраны пути следования транспортов в Красное море направили крейсеры BlackPrince, DukeofEdinburgh и Chatham. После получения известий от нашего посольства в Константинополе о непрекращающихся упорных слухах, что Австрия намерена присоединить при согласии Порты к «Гебену» два своих крейсера, было решено усилить блокаду Дарданелл. Адмирал Трубридж получил приказ идти к Дарданеллам и вступить в командование блокирующей эскадрой, оставаясь под начальством французского главнокомандующего.

Поскольку Трубридж был в это время занят в операции с адмиралом Лапейрером, то приказ получил лишь через тридцать часов, когда тучи над Босфором уже достаточно сгустились.

Германские суда не только не поступили в ведение адмирала Лимпуса, но неожиданно сам адмирал и все английские офицеры были заменены турецкими, причем чинам нашей миссии предложили, «если они останутся», продолжать работу, но уже не на судах, а в стенах морского министерства.

Чувствовалась рука немцев, устранявшая в министерстве дружественно расположенных к нам лиц. Не менее сильно чувствовалась она и в Египте. Здесь, как и в Турции, интрига немцев действовала широко, и возникало самое серьезное опасение, что в случае нашей войны с сюзеренной державой — Турцией — «настроение умов» внутри страны окажется для нас критическим.

Мы уже знали, что враждебно настроенный к Англии военный министр Энвер-паша, являясь лишь игрушкой в руках немцев, мечтает о завоевании Египта и что именно с этой целью он хочет использовать европейскую войну.

Мобилизация турецкой армии шла полным ходом, войска в Сирии передвигались к границе Египта. В Красном море войска грузились на портовые пароходы, готовясь к походу через Канал. Мы не имели никаких средств, чтобы помешать их высадке на берегах Суэца. Положение это еще ухудшалось тем, что команды многочисленных немецких пароходов, задержанных в Суэце и Порт-Саиде, состояли почти сплошь из резервистов.

Требовалось принять срочные меры. Крейсеру BlackPrince, направлявшемуся в Аден, распоряжением с Мальты было предписано остаться в Суэце, где турецкая канонерка поддерживала непрерывную радиосвязь с Константинополем.

BlackPrince вышел в Красное море за два дня до получения этого приказа, и вернуть его удалось лишь благодаря счастливой случайности. Выйдя из Суэцкого залива, он встретил два немецких парохода Гамбург-Американской компании — «Истрия» (4200 тонн) и «Зюйдмарк» (5100 тонн). Задержав пароходы, он со своими призами повернул обратно в Суэц, встретив на пути крейсер DukeofEdinburgh, шедший в Аден и также задержавший приз — пароход «Алтер» (3200 тонн).

Придя поздно вечером 16 августа, командир BlackPrince получил новое приказание Адмиралтейства, отменяющее распоряжение с Мальты, так как срочная необходимость в конвое для индийских транспортов не позволяла задерживать крейсер, которому предписывалось следовать по первоначальному назначению. Вместо него для защиты Египта посылался из Адриатики Warrior, который должен был стоять в Александрии, предварительно сходив в Порт-Саид за призовыми пароходами. Chatham[27]из Александрии переместили в Суэц.

Таким образом, от французского главнокомандующего ушли последние из наших броненосных судов. В его распоряжении остались на Мальте лишь Weymouth и Dublin.

Это были первые последствия неудачи с «Гебеном».

Надежды на совместные с французами операции в Адриатике не осуществились; два из наших лучших крейсеров оказались прикованными к месту в момент наибольшей в них необходимости. Мы уже знаем, как отразилось в свое время на активности эскадры адмирала Бетелла в Канале подобное отделение старых линкоров для охраны торговых путей.

Вместе с тем адмиралу Трубриджу, согласно приказанию отправить один из его линейных крейсеров в Гибралтар, пришлось послать туда 20 августа Indomitable. Блокировать Дарданеллы остались Indefatigable (флагман) и Defence.

Между тем в Константинополе, куда поспешил вернуться наш посол сэр Луис Маллет, обстановка складывалась следующим образом: сторонники невмешательства в войну во главе с великим визирем как будто чувствовали под собой более твердую почву, но, с другой стороны, совершенно не исключалась возможность coupd'etat со стороны Энвер-паши при содействии «Гебена» и германской военной миссии, имевшей полный контроль над всей турецкой армией.