Все эти звуки, приятные и не очень, долетали до ушей Дика Дарка, но ему не было до них дела в это второе после убийства утро.

Но вот до него донеслись звуки совсем другого рода. Тревожные и резкие, они сразу заглушили пение лесных птиц и гомон домашней живности. Звуки были двух видов: стук конских подков и человеческие голоса. Людей явно несколько, говорят они одновременно, и у всех слышатся нотки гнева, нотки ярости!

Сначала голоса доносились издалека, но постепенно приближались. Вскоре они раздавались уже совсем рядом с домом, отражаясь от стен его комнаты.

Убийца не мог долее оставаться в постели. Слишком хорошо сознавал он значение этих звуков – виноватое сердце подсказывало ответ.

Вскочив, он пересек комнату и подошел к окну. Скорее подкрался, потому как его обуял страх. Отодвигая штору, он трепетал всем телом. Затем ноги едва не подкосились под ним, потому как Дик увидел во дворе с десяток вооруженных всадников, которые ожесточенно спорили. Во главе их находился человек, известный ему как шериф графства. Рядом с шерифом стоял маршал, его помощник, позади отряд констеблей. За ними располагались двое из тех, кто, как имел основания полагать Дарк, выступали главными его обвинителями.

Но времени на домыслы не было: едва въехав во двор, всадники спешились и направились к входу в дом. Не прошло и минуты, как они забарабанили в дверь его спальни, требуя впустить их.

Не пускать их, как Дик прекрасно понимал, смысла не было, как и задавать вопрос «кто там?».

– Входите, – выдавил он вместо этого дрожащим голосом.

Мгновение спустя дверь распахнулась, за ней обнаружилась внушительная фигура миссисипского шерифа.

– Ричард Дарк! – произнес тот властным голосом. – Вы арестованы!

– За что? – пролепетал преступник, дрожа в своей ночной сорочке.

– За убийство Чарльза Клэнси!

В ночь перед арестом Ричарда Дарка еще один человек, живший совсем неподалеку, тоже лежал без сна или по крайней мере провел без него большую часть ночи.

Это охотник на енотов. В его случае причиной бессонницы являлась именно совесть: пусть преступление его относительно ничтожно, оно все равно лишило его сна. Будь Синий Билл закоренелым грешником, этого не случилось бы, но с ним-то как раз было все наоборот. Безжалостный истребитель енотов, по отношению к себе подобным он истекал млеком человеколюбия.

В ночь после испорченной охоты он, очистив совесть исповедью перед Фебой, почивал вполне мирно. Кроме того, Билл не знал достоверно, произошло ли преступление и погиб ли кто-то. Он слышал выстрелы и перепалку, наводящую на мысль о ссоре между двумя мужчинами, одним из которых был его молодой хозяин, а вторым, предположительно, Чарльз Клэнси. Да, первый затем промчался мимо его убежища в спешке, наводящей на мысль о трагическом исходе дела.

Но обо всем этом Синий Билл мог только догадываться и надеялся, что развязка была не столь дурна, как ему показалось поначалу, и потому сон его не был ничуть потревожен.

Когда поутру он с заступом в руке отправился на работу, никто не заподозрил, что негр является хранителем важной тайны. Его все знали как самого веселого среди работников – его шутки и смех всегда громко раздавались над полями, и в тот день он буквально лучился обычной своей жизнерадостностью.

Но только в первые часы. Когда около полудня до места, где трудились рабы, докатилась весть про убийство – убийство Чарльза Клэнси, – охотник на енотов вместе с другими рабами бросил заступ и присоединился к хору выражавших огорчение голосов. «Массу Клэнси» здесь хорошо знали и уважали, многие даже любили. Молодой человек неизменно находил для невольников улыбку и доброе слово.

Известия произвели на негров тягостное впечатление, и хотя они и вернулись к работе на хлопковых полях, от прежней веселости не осталось и следа. Даже разговоры прекратились или велись вполголоса, слышны были только удары тяпок, время от времени звякавших о подвернувшийся камешек.

Но если сотоварищи его притихли от печали, Билл лишился языка по совсем иной причине. Они знали, что масса Клэнси был убит, и только. Он же ведал, где и как это произошло. И кто это сделал. Его терзала двойная забота: сожаление о погибшем и страх за свою собственную жизнь, вполне обоснованный.

Прознай масса Дик по какой-нибудь несчастливой случайности, что невольник был свидетелем его поспешного бегства с места преступления, Билла быстренько отправят туда, где он никогда уже не сможет дать показаний.

Целиком осознавая этот риск, Билл решил не проронить ни звука о том, что видел и слышал. Но, храня эту тайну сам, он хотел быть уверен, что ее не выдаст и его лучшая половина.

В тот день Феба не работала в поле вместе с другими, и это несколько обеспокоило ее мужа. В преданности своей супруги Билл был уверен, а вот в ее благоразумии сомневался. Болтая с соседками в поселке, она могла обронить неосторожное слово. Один намек на случившееся, и его вызовут на допрос, а затем – под пытками, если заподозрят истину – вырвут признание.

Неудивительно, что весь остаток дня Синий Билл был сам не свой и окучивал побеги табака небрежно, нередко срубая листья. К счастью для него, его товарищи были не в настроении замечать эти огрехи и доискиваться до их причины.

Охотник на енотов очень обрадовался, когда вечерний колокол стал созывать невольников с полей к «большому дому».

Вновь оказавшись в кругу детей и в обществе Фебы, он напомнил ей о важности «держать рот на замке про это важное дело».

За ужином они обсуждали новости дня, докладчиком выступала Феба. Она поведала ему о розысках и о том, как оба хозяина, старый и молодой, принимали в них участие. И добавила, что, вернувшись домой, масса Дик выглядел «жутко напуганным», а щеки у него были белые, как у «старой самки опоссума».

– Да как же ему еще было выглядеть? – заметил на это супруг.

После скудной трапезы они отошли ко сну. Но в эту вторую ночь разделяемый обоими секрет не давал им не то что уснуть, но даже сомкнуть глаз.

Едва забрезжило утро, в негритянском поселке послышались странные звуки. То не был привычный шум пробуждения их товарищей-рабов, состоящий из веселого гомона, шуток и громкого смеха. Напротив, раздавались крики, говорившие о несчастье.

Едва охотник на енотов выглянул за дверь, как стал свидетелем царящей повсюду суеты и узнал о вызвавшей ее причине.

– Шериф арестовал массу Дика, – сообщил ему один из приятелей. – Его обвиняют в убийстве массы Чарльза Клэнси.

Синий Билл во весь дух помчался к большому дому и прибыл как раз вовремя, чтобы увидеть, как Ричарда Дарка сажают на лошадь и увозят прочь под охраной двух человек, расположившихся по бокам от него. Было очевидно, что сын плантатора взят под стражу.

С облегчением выдохнув, Билл поспешил в свое обиталище и доложил о случившемся сгорающей от нетерпения супруге.