Хейвуд поддержал старшего товарища, но ничего нового не сказал.

Их показания произвели сильное впечатление на присяжных суда Линча, едва не побудив их немедленно признать обвиняемого виновным. За этим не замедлил последовать бы вердикт суда, а еще далее – казнь, быстрая, но ужасная!

Пока линчеватели еще пребывали в сомнениях, маленькие часы на каминной полке пробили двенадцать раз, отмечая полночь. Звон этот невесело прозвучал в коттедже Клэнси в эту печальную, как никогда, ночь.

Бой часов как бы ознаменовал высшую точку напряжения. На некоторое время разговоры стихли. Едва эхо последнего удара замерло в безмолвии ночи, как за воротами послышался голос, до того не принимавший участия в прениях.

– Тут масса Вудли? – спросил незнакомец у толпы, собравшейся перед домом.

– Да, – ответили многие одновременно.

– Могу ли я переговорить с ним? – поинтересовался незнакомец, оставаясь за воротами.

– Конечно, – ответил охотник, подходя ближе. – Кажется, я узнаю этот голос. Синий Билл, не правда ли?

– Тсс! Масса Вудли! – прошептал негр. – Бога ради, не произносите моего имени. Если там услышат, то бедный ниггер погиб.

– Что случилось, Билл? К чему такая таинственность? – спросил Вудли, оглядываясь. – А, теперь понимаю: ты ушел без позволения. Но это ничего, любезный, я тебя не выдам. Ну, что привело тебя сюда?

– Ступайте за мной, масса Вудли, я вам все расскажу. Я боюсь оставаться здесь, чтобы меня не увидели; уйдемте в лес. Синий Билл хочет сообщить вам что-то важное: дело идет о жизни и смерти.

Не медля более, Сайм отодвинул задвижку, приотворил ворота и вышел на дорогу, потом, следуя за негром, мелькавшим впереди, словно тень, очутился в густых кустарниках, окаймлявших дорогу.

– Теперь говори, – сказал Вудли охотнику за енотами, которого хорошо знал и не раз встречал в полуночных экспедициях.

– Хотите знать, масса Вудли, кто убил Чарльза Клэнси?

– Ну, Билл, именно это мы и пытаемся выяснить? Так что, конечно, я очень хочу знать. Да только кто же нам скажет?

– Да вот этот самый ниггер.

– Ты серьезно, Билл?

– Так серьезно, что ни жена, ни я просто не можем заснуть, пока не откроем тайны. Масса Вудли, Феба не давала мне ни минуты покоя, пока я не пошел; она говорит, что это обязанность христианина, а мы оба методисты. Вот почему я вам говорю, что убийца Чарльза Клэнси – мой хозяин, молодой масса Дик.

– И ты уверен в этом, Билл?

– Могу побожиться, что это правда, вся правда и ничего, кроме правды.

– Но где же доказательство?

– Доказательство? Да я видел собственными глазами, а то, что не видел, то слышал собственными ушами.

– Чтоб мне провалиться! Вот это, наконец, похоже на настоящие свидетельские показания! Расскажи мне, Билл, что ты видел и слышал.

– Да, масса Вудли. Я расскажу вам все-все, что касается этого дела.

Через десять минут Саймон Вудли знал все, чему был свидетелем охотник за енотами. Он не удивился услышанному: негр только подтвердил давно сделанный им вывод. Поэтому ограничился только одним вопросом:

– Когда твой господин убегал, он уронил письмо, не правда ли? Это ты поднял его, Билл?

– Вот оно. – И негр подал письмо, в котором находилась и фотография.

– Хорошо, Билл! Я полагаю, что это послужит выяснению правды. Теперь скажи, чего ты хочешь от меня?

– Боже мой, масса Вудли, вы сами знаете и мне нет надобности говорить. Если старый Эфраим Дарк узнает, где я был и что сделал, жизнь Синего Билла не будет стоить и енотовой шкуры или шелухи от кукурузного зерна. Меня будут сечь день и ночь, пока не засекут до смерти – это верно.

– Ты прав, – сказал Вудли, подумав. – Да, плохо тебе придется, если узнают. Но такого не должно быть и не будет. Билл, это останется между нами, даю тебе слово. Показание твое не будет представлено в суд, и ты не будешь назван, не бойся. Нам теперь не нужно другого доказательства. Я думаю, не найдется адвоката, который взглянул бы на дело с другой точки зрения. Ступай спокойно домой, я позабочусь, чтобы тебя не трогали. Будь я проклят, если тебя кто хоть пальцем тронет!

После этого торжественного обещания охотник за медведями и оленями расстался с охотником за енотами, пожав ему на прощание руку, и негр без тревоги отправился в поселок, к своему семейству.

Судья Линч и его присяжные с нетерпением дожидались возвращения охотника. Еще до его ухода заседатели уже склонились к определенному вердикту. Все единодушно решили, что приговор будет: «виновен». Временное отсутствие Вудли ничего не изменило. Даже более продолжительная задержка не повлияла бы на их мнение. А если бы оно изменилось, то не в сторону смягчения, но лишь к большей строгости наказания. Тем временем народ прибывал. Весть о том, что мать убитого скончалась, разнеслась по округе, как лесной пожар. Пробудив в людях сочувствие, она заставила отправившихся по домам участников поисков снова пойти к коттеджу. Многие ради этого встали с кровати, где отдыхали от дневных трудов.

Было уже за полночь, а толпа, собравшаяся у коттеджа, все прибывала. Она расступалась перед новичками, и те, взойдя на порог, входили в комнату и молча смотрели на покойницу, бледное лицо которой, обращенное к ним, словно требовало правосудия и отмщения. Каждый уходивший шептал или громко произносил клятву, что возмездие неминуемо.

Им не было надобности знать то, что держал Саймон Вудли в запасе, чтобы заставить их действовать немедленно. Им хватало уже известного. Ярость постепенно овладела ими и достигла почти высшей точки.

Однако они сохранили еще достаточно самообладания, чтобы потерпеть еще немного и выслушать Вудли. Собравшиеся догадывались, что отлучка его вызвана причиной, связанной с сегодняшним расследованием. Неужто осмелился кто-нибудь отвлекать охотника в такую минуту по пустякам? И никто из них не узнал голоса Синего Билла, хотя было ясно, что это негр. Но последнее еще не означало, что он не способен сообщить некую информацию, способную пролить новый свет на все дело. Линчеватели обступили охотника с вопросами и потом внимательно выслушали. Вудли передал им, что узнал, умолчав, однако, о рассказчике, чтобы как-нибудь не скомпрометировать честного раба, который рисковал жизнью ради истины.

О своем источнике Сайм выразился уклончиво, но многозначительно. Поняв намек, никто не стал требовать более подробных разъяснений.

– Сообщив мне все это, – произнес Вудли, передав рассказ охотника за енотами, – свидетель вручил мне оброненное Диком Дарком письмо, которое поднял. Вот оно. Возможно, оно прольет свет на загадку, хотя, мне сдается, оно и так уже достаточно всем ясно.