— Давай рассказывай, только не реви больше, а то я тебе в морду дам. Не люблю я эти бабские штучки. — Лена Штукина тоже закурила.

— Не любишь, так и нечего было приезжать. Тебя не звал никто, я Тасе звонила, — проворчала Вера.

— Вера! Веди себя прилично. Мы обе кинулись. Я действительно подумала, что с Сельдереем страшная беда. Убили, посадили или еще чего нехорошее. Конечно, я Лену позвала, как без нее? — искренне удивилась Тася. — Подруги ж все-таки!

— Вот так! Как убили, посадили, так без Штукиной никак, а вот если на прелюбодеянии застукали, так без Штукиной вполне даже можно обойтись? — справедливо возмутилась Лена.

Вера махнула рукой и опять заплакала.

— Хватит реветь. Это еще никому не помогало. Давай рассказывай. — Тася сунула Вере в руку очередную сигарету.

— Я вчера ему чемодан собирала. Ну, помните, в командировку в Китай?

— А как же! Конечно, помним. Далеко лететь, давление, валидол и все такое, — сообщила Штукина.

— Рубашки ему нагладила, сложила носки, трусы. Стала все ему в чемодан укладывать, гляжу, а у него там путеводитель по городу Парижу. — Вера опять горько расплакалась.

— Тю! И все? — поинтересовалась Штукина.

— Если бы, — продолжила Вера сквозь слезы. — Я еще, дура наивная, подумала, что он к нашей с ним новогодней поездке готовится. Обрадовалась. Вот, думаю, молодец какой!

— И правда, я бы тоже сразу так и подумала! Тась, а ты? — Штукина захохотала.

— Хорош прикалываться над чужой бедой! Вер, дальше рассказывай. — Тася на самом деле уже все поняла.

— Ну, сегодня с утра самого, еще затемно, он в аэропорт поехал, еще поцеловал меня на прощание. — Вера громко всхлипнула. — А я, как проснулась, увидела, что он свой органайзер забыл.

— Это чего такое? Объясните нам, ментам темным, — поинтересовалась Штукина.

— Это, Лен, навроде записной книжки, только электронной, ну, или маленького компьютера. Там и в Интернет выходить можно, банковские операции проводить по своим счетам, документы просматривать. Телефон там тоже имеется, — пояснила Тася. — Я вот себе тоже такой завести хочу, очень удобно.

— И что ты в этом органайзере увидела? Нашла там кучу эсэмэсок от полюбовницы? — Штукина изобразила на лице сложный мыслительный процесс.

— Нет. Я ему сразу звонить начала.

— Куда? — Штукина постучала кулаком по лбу. — Телефон-то тут!

— У него еще один, — фыркнула Вера. — Этот большой, а тот маленький. У него всегда в пиджаке в кармане.

— И что?

— Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети.

— Это значит, что он уже в самолете летит, — объяснила Тася Штукиной.

— Это я и сама догадалась! И чего такого? — продолжала недоумевать Штукина.

— Ничего! — Вера явно разозлилась, и Тася была очень благодарна за это Лене. Во всяком случае, реветь Вера уже перестала. — Я позвонила его секретарше. Думаю, мало ли — еще кто полетит, оказия какая-нибудь. Он же с этим органайзером не расстается, в командировку когда собирается, первым делом проверяет, не забыл ли органайзер! Позвонила, а мне и говорят, что секретарши нет на месте, потому что она в отпуске!

— И чего?

— Секретарша его обычно в отпуск уходит только в том случае, когда Сельдерей сам в отпуске. Когда же он в командировке, она сидит на работе, как штык. Вдруг чего.

— И ты решила, что он вместе с секретаршей в Китай улетел путеводитель по Парижу изучать? — Штукина сделала круглые глаза.

— Все, Ленка, сейчас в лоб получишь! — Вера показала Штукиной кулак. — Ты мне дашь, наконец, рассказать или нет?

— Рассказывай, кто тебе мешает? Только я никак в толк не возьму, при чем тут секретарша и ее отпуск.

— Его секретарше, девочки, пятьдесят шесть лет. Женщина она очень хорошая, и Сельдерей говорит, что будет ее на работе держать столько, сколько она сама пожелает. И никаких там проводов на пенсию. Так вот, вместо нее на телефонах оказалась молодая девчонка, которая меня совсем не знает. Из какого-то отдела, то ли из планового, то ли из бухгалтерии. Я не помню. А я возьми да и спроси у нее: а где Дмитрий Иванович?

— Действительно, где? А кто это Дмитрий Иванович? — У Таси от Вериного рассказа уже ум за разум зашел.

Вера уставилась на Тасю, даже рот слегка приоткрыла.

— Я, конечно, будучи ментом, с помощью дедукции подозреваю, кто такой этот Дмитрий Иванович, но ты, Вера, все-таки нам сама скажи, вдруг мы чего напутали. — Штукина заржала и повалилась под стол.

— Тася, ты не больная? — возмутилась Вера. — Дмитрий Иванович Жеребов — мой муж. Сельдерей.

Тася тоже заржала и повалилась под стол следом за Штукиной.

— Дуры какие!

— Вер, прости. — У Таси от смеха аж выступили слезы. — Рассказывай дальше, пожалуйста!

Вера возмущенно фыркнула, но не смогла удержаться и заулыбалась.

— Эта девчонка, представьте, мне и отвечает, что Дмитрий Иванович в отпуске. И отправился он со своей женой до города Парижа!

— Может, она напутала чего? Слышала звон, что этот самый Жеребов со своей женой в Париж поедет, ну и ляпнула тебе. — Тася честно попыталась исключить из ситуации момент элементарной ошибки, хотя ей уже было все понятно. Сельдерей прокололся.

— Я тоже так подумала и спросила девушку, не напутала ли она чего, так как Дмитрий Иванович мне самолично говорил, что собирается с женой в Париж на Новый год. Как у меня еще сил хватило не разреветься прямо в телефон, ума не приложу!

— Ну а девушка, конечно, тебе и отвечает, что сама провожала этого Жеребова в аэропорт, сажала на самолет в Париж, махала вслед платочком и держала свечку! — Штукина между делом уже открыла огромный Верин холодильник и шуровала там в поисках вкусненького.

Вера вздохнула, встала, отодвинула Штукину от холодильника, нырнула туда и достала домашнюю буженину. Тася сглотнула слюну. Верина буженина была самая вкусная в мире.

— Нет, Лена, девушка мне отвечает, что ничего не перепутала, так как сама отвозила жене Дмитрия Ивановича билеты! — Вера резала буженину толстыми шматами, и Тася увидела, как из глаз у нее опять потекли слезы.

— Вот сука! — Штукина стукнула кулаком по столу.

— Кто? — хором спросили Вера и Тася. У Веры аж перестали течь слезы.

— Кто, кто? «Жена» Дмитрия Ивановича, вот кто! Вера, не смей реветь больше! Я эту суку на чистую воду выведу. Мы узнаем, кто она такая, и я с ней по душам поговорю.

— Бить будешь? — удивилась Вера.

— А то? Я на самбо раз в неделю просто так хожу? Я хожу на самбо для того, чтобы разным сукам рожи чистить. — Штукина даже руками стала размахивать, показывая, как она начистит рожу любовнице Сельдерея.