В голову ничего путного не приходило.

“Не могу же я бездарно проводить время, — думала я. — Не дляэтого же я сбежала. Тогда уж лучше оставалась бы в камере, там хоть спокойней…Хотя, покой никогда меня не привлекал. Но и та жизнь, которой я добилась, тожене может устраивать. Надо как-то искать того идиота в фуфайке, но как?”

Для этого надо было позвонить Любе, расспросить ее ососедях.

“Но как тут позвонишь Любе, — пригорюнилась я, — когда иТамарку уже на прослушку поставили. Любу тем более пасут.”

И все же выбора у меня не было: идиот в фуфайке стрелял изее окна, следовательно плясать надо было от ее дома.

— У вас, случайно, нет с собой мобильной связи? —интеллигентно поинтересовалась я у таксиста и, наткнувшись на его недоуменныйвзгляд, сварливо добавила: — Хорошо заплачу.

Он сразу протянул трубку, я же, подумав, выдала ему тотмаршрут, который исключал вероятность встречи с постовыми, потому что прекраснознала: владельца мобильного определят быстро и тут же скомандуют его автомобильостановить. По этой причине я располагала значительно меньшим количествомвремени, чем разговаривая в ресторане — постовой мог вырасти на любомкилометре.

“Только бы сама Люба трубку сняла,” — молила я Господа,потому что с ее Валерой разговаривать было бесполезно. В любой беседе он простомолчал.

Если, конечно, обильно не подогревал себя чем-нибудьизнутри.

К счастью трубку сняла Люба.

— Быстро и кратко делись соображениями! — с места в карьерначала я.

Люба — какая умница — сразу начала делиться.

— У Ванюшки болит живот! — коротко отрапортовала она.

Ванюшка — ее младший сын.

— Дай укропной воды, — посоветовала я и спросила: — Тебядопрашивали?

— Да, а у Машутки икота, — доложила Люба.

Машутка — ее грудная дочь.

— Не корми девочку лежа, — посоветовала я и спросила: — АВалерку?

— Валерку тоже, но без всякой пользы, он не помнит ничего:был в полной отключке. Представляешь, Славка колено разбил в школьном дворе.

— Купи наколенники, кто, по-твоему, мог покушаться?

— Понятия не имею…

И тут до Любы наконец дошло, что ей есть что мне рассказатьпомимо Ванюшки, Машутки и Славки.

— А куда ты пропала? — завопила она. — Твой бывшенькийсегодня… Ба! Уже через два часа твой Женька вечеринку устраивает в том жересторане, в котором вы свадьбу играли! Ладно, скажу прямо, не вечеринку, а другуюсвадьбу. Так они с Юлькой это безобразие называют. Какова наглость?!

Наглость — не просто наглость, а сверхнаглость!Надругательство! У меня даже дух захватило.

— Не может быть?! — закричала я.

— Еще как может! Потрясающий негодяй! Всех твоих друзейпригласил.

— Те, которые пойдут, больше мне не друзья, — сразупредупредила я.

— Лично я пойду, чтобы высказать Женьке прямо в глаза как мыс Валериком его презираем! — с гигантским энтузиазмом заявила Люба.

Я поняла, что остальные пойдут с той же целью и с тем жеэнтузиазмом. Другое дело, что уже в ресторане, хорошенько выпив и закусив, онио цели своей забудут и дружно “горько! горько!” закричат, поскольку Юлька имдорога так же, как и я…

Бедная Юлька всю жизнь шла к счастью, у меня-то этого добравсегда было навалом…

Конечно, всем немного радостно за Юльку, хоть и обидно заменя.

Да-а, ситуация весьма непростая. Сама испытываюпротиворечивые чувства: никак не могу привыкнуть, что Юлька, (наша Юлька!)змея. Как ни уговариваю себя, какой-то кусочек сердца по-прежнему любит! Любитее!

Но Женька!

Женька подлец!

О-ооо!

Как он будет жалеть!

Как он приползет ко мне на коленях!

Ха-ха!!!

Я знаю Юльку!

Скоро и он узнает ее! И вот тогда конец его счастью! Егосчастью конец! Сразу вспомнит меня и приползет! Приползет-приползет! Вот когдая над ним поиздеваюсь! За все! За все он заплатит мне тогда!

Ничего-ничего, надо ждать. Ждать-ждать, всего лишь ждать…

Ждать — это как раз то, чего я не умею.

Вихрь мыслей в одно мгновение пронесся в моей голове, Любаже, о вихре не подозревая, страстно продолжила:

— Представляешь, свадьба! И Юлька! Юлька будет там в ролиневесты, рядом с Женькой! Вместо тебя! Эт-та змея!

— Не произноси ее имени! — взвизгнула я.

— Да! Имя это всем забыть хочется! Всем, кто тебя знает. Нокак они любятся! Не расстаются, эти голубки, такая любовь! Такая любовь!

— Дай им боже того же, что и мне.

— Да-да, ты права, бог и им это даст, — энергичносогласилась Люба. — Представляешь, до свадьбы уже докатились. Видишь, чтоудумали.

— Ничего, дальше будет еще хуже, — злорадно пообещала я.

— Это да, это да, — опять согласилась со мной Люба и тут жепосетовала: — Ох, никак привыкнуть не могу, что произошла у вас такая ужаснаярокировка. Как подумаю, что и мой Валерка тоже мужик…

— Мужик, но не настолько, — успокоила я ее. — Тебе бытьброшенной не грозит. Валерка занят делом и не собирается его прекращать, —резюмировала я, намекая на его увлечение делать детей.

— Но как же Женька-то так с ума сошел, что поменял тебя наЮльку? Эту уроду! А Юлька сама? Как она? Подруга называется!

— Фыр-рр! Подруга! — презрительно фыркнула я.

— Да, Соня, да! Уже подумываю сама, не слишком ли много уменя подруг. Но ты держись! Мы все! Все на твоей стороне. Маруся сказала, чтопрямо вся выцарапает Юльке глаза! Но как они милуются! Как милуются! Видела быты, как они милуются! Просто голубки!

Легко представить, что творилось с моим сердцем: онообливалось кровью.

Признаться, я вообще зашла в тупик: как реагировать?

“Люба рассказывает все так садистски-подробно, — горестноподумала я, — что трудно заподозрить ее в искреннем сочувствии, а я, какпроклятая, шила ей занавески. Вот она женская дружба!”

Конечно же о Владимире Владимировиче я начала подзабывать —на первый план вырвались настоящие (женские) чувства. Слава богу, Люба же ивернула меня на землю, спросив:

— Сонька, дорогая, куда ты пропала? Я изнервничалась, тут уКириллки приключился понос, тут у Машутки исчез аппетит, и еще ты со своимразводом. Я схожу с ума!