Курьер решил, что он сомалиец, лет двадцати пяти, но уже такой потрепанный, что от него остались только пыльная кожа да жилы. Примитивный, как его предки.

– Я не хочу выходить на улицу, – сказал курьер. – Завтра рано утром мне нужно снова отправиться в путь. У меня билет на самолет.

– Без вариантов. Мы должны уйти.

– Явочная квартира нужна для того, чтобы я не должен был ее покидать.

– Киевское «Динамо» сегодня вечером играет в Москве. Матч показывают по телевизорам в барах. Он скоро начнется из-за разницы во времени. Будет странно выглядеть, если мы не пойдем, нам нельзя выделяться.

– Так ты и иди.

– Нельзя никого оставлять в квартире. Только не сегодня днем. Кто-нибудь обязательно заметит. Это серьезное соперничество, и речь идет о патриотизме. Мы должны вести себя так, будто мы здесь свои.

Курьер пожал плечами. Необходимая предосторожность. К тому же футбол – это совсем неплохо. Однажды он видел, как в него играли человеческой головой.

– Ладно, – сказал он.

Они спустились по лестнице, без обсуждения приняв решение не садиться в лифт. Затем зашагали в другую сторону от цветочного рынка, мимо величественных, но потускневших от времени жилых домов с ржавыми железными деталями и облезшей штукатуркой на фасадах, и свернули в переулок; сомалиец сказал, что так будет короче. Это был узкий проход между кирпичными зданиями, где разгуливало эхо, и курьеру стало немного не по себе, но довольно скоро они оказались в маленьком дворе, не больше комнаты, образованном задними стенами четырех домов. Наверху виднелась крошечная голубая заплата неба, на стенах тут и там просматривались слепые или закрашенные окна, из которых торчали бесполезные обрывки телевизионных кабелей и куски водосточных труб.

Во дворе курьер увидел троих мужчин. И решил, что один из них мог быть двоюродным братом сомалийца. Остальные двое, судя по всему, были из Туркменистана. Парни из явочной квартиры. На короткое мгновение курьер подумал, что они договорились здесь встретиться, чтобы вместе пойти в бар, но через секунду увидел, что из двора нет другого выхода.

Значит, короткий путь ни при чем.

Ловушка.

И тут он все понял. Ясно как день. И абсолютно логично. Он являлся угрозой, потому что знал цену. Сто миллионов долларов. Самая опасная составляющая сделки. Такая огромная сумма денег заставит трезвонить все колокола, и любой, кто о ней знает, автоматически становится потенциальным источником утечки. Классика теории. Они изучали ее в тренировочных лагерях на гипотетических примерах. Проигрывали возможные ситуации. Печально, но необходимо. Великая борьба требует великих жертв. А еще холодного сердца и ясного разума. Курьер, которого они сюда отправили, не попросил приготовить для него гостевую комнату, он доставил совсем другой приказ.

Курьер стоял неподвижно. Он знал, что никогда не заговорит. Только не он. И они должны это знать. После всего, что он совершил. Он другой. Разве нет?

Нет, эти люди принадлежат к числу тех, кто играет в футбол человеческими головами. В их душах нет места чувствам.

– Мне очень жаль, брат, – сказал сомалиец.

Курьер закрыл глаза. Они не станут стрелять, они же в центре Киева. Значит, ножи.

Он ошибся. Его убили молотком.

* * *

В Джелалабаде было половина пятого дня. В белом глинобитном доме подали чай. В маленькую душную комнату привели другого курьера. Женщину. Двадцать четыре года, длинные черные волосы, кожа цвета чая. Она была в белой рубашке с кучей карманов и петелек, брюках цвета хаки и ботинках для пустыни и стояла по стойке «смирно» перед двумя мужчинами, сидевшими на подушках.

– Дело совсем простое и неважное, но скорость имеет огромное значение, – сказал высокий мужчина. – Поэтому ты полетишь прямо из Карачи. Соблюдать осторожность необходимости нет. Никто не видел тебя раньше. Ты встретишься с американцем и скажешь, что мы согласны на его цену. Повторяю, мы согласны. Ты поняла?

– Да, сэр, – ответила женщина.

– Американец не станет называть цену, – сказал толстый, – и ты не будешь спрашивать. Это должно остаться секретом, поскольку он недоволен тем, что мы ее сильно сбили. Ты же должна вести себя так, чтобы никто не подумал, будто мы банкроты и просто не можем позволить себе заплатить больше.

Женщина кивнула.

– Когда я должна выехать? – спросила она.

– Немедленно, – ответил Высокий. – Ночью доедешь на машине до Карачи и там сядешь на первый утренний самолет.

После ланча Гризман отвез Ричера и Нигли в отель, в котором они останавливались в первый раз. Они поблагодарили его, помахали, но не стали заходить внутрь. Джек не любил ночевать в одном и том же месте дважды. Он так привык. Кое-кто говорил, что в подобных мерах предосторожности нет необходимости. Он же отвечал, что ему тридцать пять и он все еще жив. Должно же это что-то значить.

Они посмотрели в карту Нигли, и она ткнула ногтем в дом с явочной квартирой.

– Возможно, их больше одной, – сказала она.

– Согласен, – не стал спорить Ричер. – Все это дело – сплошная игра в проценты.

Они пошли по улице и вскоре оказались на той, что видели раньше, где стояли четыре полицейские машины и где убили проститутку. Там они свернули налево, в сторону явочной квартиры, близко, но не слишком, проверяя по пути боковые переулки. Это оказалось не просто. Не как в некоторых других странах. Никаких больших вывесок или сверкающего неона, даже болтающихся на ветру черепиц. Очевидно, подобные вещи в Германии под запретом. На том основании, что это дурной вкус.

Каждая коммерческая единица должна была сама себя рекламировать. Они увидели салон проката автомобилей, который занимал два стоявших рядом дома. Некоторые другие заведения тоже не вызывали сомнений, но попадались и совсем непонятные. Ричер вошел в вестибюль, где стояли кресла и конторка, решив, что это отель, но оказалось, что солярий с кабинками в задней части. Женщина за конторкой рассмеялась, попыталась взять себя в руки и в качестве извинения сказала, что через квартал они найдут маленький отель. Он оказался очень славным, а у двери, готовый ее распахнуть, стоял швейцар в цилиндре.

– У тебя есть деньги? – спросила Нигли.

– Рэтклифф заплатит, – ответил Ричер.

– Он не знает, что мы здесь.

– Мы можем ему позвонить. В любом случае это нужно сделать.

– Откуда?

– Из номера. Твоего или моего.

– Мы не получим номера. Нас не пустят без денег.

Ричер достал из кармана свернутые в трубочку деньги, которые держал там на мелкие расходы. Сумма была совсем скромной. У Нигли то же самое.

– Мы снимем одну комнату, – сказал Ричер. – Временно. Пока с ними не свяжется СНБ.