– В баре.

– Что конкретно?

Молчание.

– Маленькое или большое? – спросил Ричер.

– Маленькое.

– Ручное оружие?

Парень кивнул.

– «Беретта М9»?

Снова кивок.

– Что-нибудь еще?

– Нет.

– Хорошо, вы продаете оружие скинхедам. Мои поздравления. Новое или использованное?

– Только старое.

– Откуда?

– Мы забираем его с грузовиков, которые увозят металлолом.

Ричер кивнул. Армейские отходы. В книгах они значатся как отслужившие свой срок, бракованные или сломанные, но так и не попадают в переплавку. Обычное дело.

– Боеприпасы? – спросил он.

– Да.

– В том же баре?

– Да.

– Где вы взяли фальшивые удостоверения личности?

– Там же. В баре. Один немец нам продал.

– Что еще там происходит?

– Разные сделки.

– Вы часто бываете в том баре?

Он посмотрел на своего приятеля на полу и кивнул.

– Мы торгуем разными вещами.

Ричер достал из кармана фоторобот американца. Брови, скулы, глубоко запавшие глаза, растрепанные волосы. Он развернул листок, разгладил, повернул и подтолкнул к своему собеседнику.

– Ты его видел там когда-нибудь? – спросил он.

– Да, видел.

Нигли положила трубку, знаками поблагодарила пожилую женщину и вернулась к столу.

– Он видел нашего парня в баре, – сказал Ричер.

– Сколько раз? – спросила Нигли.

– Кажется, три, – ответил их пленник.

– За какой период времени?

– Несколько месяцев. Иногда он надевает кепку.

– Какую?

– Такую спортивную, с красной звездой. Думаю, их носят болельщики Национальной футбольной лиги [7].

– Ты знаешь, как его зовут?

– Нет.

– Что он делал в баре?

– Ничего особенного.

– Он служит в армии?

– В последний раз, когда я его видел, он пришел без кепки, и волосы у него были слишком длинные.

– Когда?

– Около двух недель назад.

– И что он делал две недели назад?

– Сидел за столом около окна, один, и пил пиво.

* * *

В этот момент американец ждал на остановке рейсовый автобус, направлявшийся в город. У него было полно дел. Мелких, возникших в последнюю минуту, и еще имелся список покупок. Гамбург являлся пассажирским портом, со множеством паромов и круизных кораблей, входивших и выходивших из гавани, поэтому купить все необходимое для путешествия не составляло труда. А также подходящую одежду для долгого путешествия. Он все оплачивал наличными, в разных магазинах, следуя строгому плану, так было необходимо. Часы тикали.

Подошел автобус, и американец сел в него.

* * *

Ричер поднял громилу с пола и вышвырнул на улицу, прямо на тротуар. Нигли взяла на себя его напарника. Потом они изучили карту и направились в сторону маленького сквера. Тот из двоих, с которым разобралась Нигли, хромал и волочил ноги; второй удар коленом сломал ему нос, и он не стал от этого привлекательнее. Впрочем, уродливее тоже не стал.

Они вошли в сквер и сели на две скамейки: Нигли и тупица – на одну, Ричер и пострадавший от Нигли второй громила – на другую. И стали ждать. Тупица не шевелился – судя по всему, боялся Нигли. Так что, возможно, немного мозгов у него все-таки имелось. Второй пострадавший медленно приходил в себя, и Ричер почувствовал, что он начал елозить на скамейке, оглядывался по сторонам, рассчитывал углы, взвешивал шансы. Мимо медленно проехал городской автобус, совсем близко от сквера, огромный и шумный, забитый пассажирами, направлявшимися в город. Пленник Ричера зашевелился, как будто шум и движение обещали путь к спасению, поэтому Джек дружелюбно положил ему руку на шею сзади и сжал ее. Тот тихонько вскрикнул, и автобус проехал мимо.

Они ждали. День начал клониться к вечеру. А потом у тротуара остановилась голубая машина. Большой седан «Опель», продукт «Дженерал моторс». За рулем сидел мужчина в военной форме. И еще один рядом с ним. От задних сидений их отделяла пластиковая перегородка, шедшая от потолка до пола. Полицейский автомобиль.

Пассажир выбрался наружу. Невысокий, широкоплечий, смуглый. Мануэль Ороско. Раньше он служил в 110-м подразделении. Не стоит связываться со следователями по особо важным делам – его фраза. Хороший друг.

– Я думал, ты паришься в какой-то школе, – заявил он.

– Такие ходят слухи? – спросил Ричер.

– Об этом много говорили, приятель. Так, будто ты умер.

– СНБ поручил нам секретное задание, мы принялись трясти дерево, и с него посыпалась всякая гадость, о которой мы даже не имели понятия. Тебе придется за нами убрать. Причем не называя наших имен. Можешь сказать, что ты сам все сделал, если хочешь. Получишь еще одну медаль. Начни с этой парочки. Они продают списанные «М9» скинхедам в баре.

– Ну, за такое медаль вряд ли дадут.

– Дело в баре, похоже, это только вершина айсберга.

– Что случилось с его носом?

– Нигли.

– Потрясающе.

– Мы хотим знать все про этот бар. Очевидно, там заключаются самые разные сделки. Составь отдельный отчет, хорошо? А потом можешь отправиться на охоту, как твоей душе будет угодно. Но только после того, как мы дадим отмашку. Мы ищем одного человека, и его ни в коем случае нельзя спугнуть. Если, конечно, он собирается сюда вернуться. Чего вполне может не произойти.

– Вас понял, босс, – ответил Ороско.

– Я больше не твой босс.

– Не сомневаюсь, что ты по-прежнему командуешь чем-то.

Ороско посадил двух пленников на заднее сиденье за пластиковую перегородку, сел рядом с водителем, и Ричер с Нигли помахали ему на прощание.

Затем они вернулись в свой маленький отель, где дежурный за стойкой сообщил, что консульство уже связалось с ними. В результате получили два отдельных номера, расположенных рядом на верхнем этаже, и значительно лучше предыдущего. Сначала они вошли в номер Нигли, откуда позвонили в Маклин, чтобы переговорить с Синклер.

* * *

В этот момент специалист по снятию отпечатков пальцев, который находился в гараже, позвонил начальнику следственного отдела Гризману и доложил, что ему удалось получить отличный четкий отпечаток с внутренней поверхности хромированной ручки. Опыт подсказывал, что, судя по форме, это средний палец правой руки, среднего размера, если он принадлежит мужчине, или большой для женщины. Ни в одной из федеральных баз его не оказалось. Таким образом, можно сделать вывод, что преступник не немец.