здание не предполагает множество помещений, и из холла я попадаю сразу же в кабинет управляющего.

Вместо известного мне солидного господина Билина за столом сидит незнакомый тощий молодой человек.

Завидев меня, мужчина нервно вскакивает, опрокидывая подставку с ручками, которые тут же разлетаются по столешнице. Он сперва кидается их ловить, потом ко мне, потом снова ловить и опять ко мне, все же сделав выбор в мою пользу.

— М-м-м-младший помощник Э-э-эфлейф, — заикаясь, произносит и пожимает мою руку.

Потом, вспомнив, что это неуместно по отношению к женщине, кланяется, хочет поцеловать тыльную сторону ладони, но смущенно замирает, видимо, поняв, что мы не светском мероприятии.

— Цок-цок-цок, — падают на пол ручки…

— Кассия Отгриф, — представляюсь в ответ, снисходительно улыбаясь. — А где господин Билин?

Помощник прячет глаза и все-таки принимается суетливо собирать разбросанные предметы. Я тоже опускаюсь на колени, собираясь достать особо вредные, закатившиеся под стол.

— Так все же? — не даю увильнуть от ответа, протягивая собранные ручки.

— Он, кхм, он… — снова заикается Эфлейф и облегченно вздыхает, когда через окно замечает, как к конторе подъезжает карета.

Полностью черная, лакированная, без каких либо опознавательных знаков. Из нее выпрыгивают двое мужчин в таких же черных плащах и до блеска натертых сапогах. Ветер, играя, приподнимает у одного из них полу плаща, и под ним виднеется форменный китель. Вот и приставы…

А пока мужчины идут к двери конторы, я невольно цепляюсь взглядом за лицо, мелькнувшее в окне кареты. Парень, сидящий в ней, тоже не отводит взгляд. Его угольно-черные глаза что-то цепляют в душе, заставляя пристальнее присмотреться. Смуглая кожа, длинноватые вьющиеся волосы. На вид пареньку не больше двадцати пяти, и он совсем не похож на жителя Моренай, да даже на жителя Адельмиры он не похож. И если б дело происходило на Земле, можно было бы предположить, что молодой человек родом из Турции или соседних с ней стран. А так я понятия не имею, откуда он. К тому же отчего-то меня больше волнует, что он тут забыл и как оказался под конвоем?

Глава 29

Со стороны я себе кажусь нашкодившей школьницей — руки на коленях сжаты в замок, голова наклонена, но спина прямая, как палка. Моей вины в произошедшем нет.

А рядом, словно цепные псы проходятся приставы, играя по известному сценарию злого и доброго полицейского.

— Посмотрите, разве это не подпись вашего отца? — в притворной сочувствующей улыбке скалится господин Роволь, тот, которой добрый. — Мы ничем не можем помочь. Лорд Торнед решил сэкономить на артефактах, и этим подставил уважаемых людей, которые доверили ему свои финансы. И к тому же стал причиной гибели стольких невинных душ.

— Отец не мог, — вздергиваю подбородок. — Он всегда покупал артефакты у проверенных мастеров. Он бы не стал менять поставщика.

— Но, тем не менее, сменил. Господина Билина задержали, как соучастника, — это сквозь зубы цедит «злой полицейский», господин Витмер.

Сжавшийся в уголке младший помощник Эфлейф старательно делает вид, что его тут нет.

— Чтобы покрыть долги и выплатить компенсации семьям погибших имущество компании подлежит конфискации и передачи банку, — вбивает последний гвоздь в крышку моего гроба господин Роволь. — Мне очень жаль, — добавляет он, как будто и правда сочувствует.

Я еще крепче сцепляю руки на коленях, стараясь выдержать эту новость достойно. Я должна. Я не смею показать слабость.

Взгляд невольно скользит по кабинету. Сколько раз тут бывала Кассия? Для нее это особое место. Для меня же одно из многих. Цепляюсь за компанию, только в попытке найти средства для существования. Ну и еще от острого чувства несправедливости. Ну не верю, что опытный и разумный Торнед в надежде обогатиться на несколько шиллингов мог рискнуть и деловой репутацией, которую он годами возводил, и благополучием собственной семьи. Овчинка выделки не стоит… Это понятно даже мне… Но факты указывают совершенно на другое, подпись отца я узнала…

— Что у меня осталось? — спрашиваю ледяным тоном.

В сторону эмоции, лишь холодный рассудок поможет выжить.

— В вашем распоряжении склад шестьдесят восемь и товары в нем, — как-то ехидно хмыкает господин Витмер.

Подозрительно прищурилась. В чем подвох? В товарах? Я не знаю, что там, но судя по реакции пристава, какой-то хлам.

— Его оформили на имя вашей покойной матушки, — добавляет Роволь.

— Но с долгами я расплатилась? — на всякий случай уточняю.

— Можете быть уверены, — чеканит Витмер. — Компания и два магазина полностью покрыли и стоимость товаров, выплат, и даже арендованного «Буревестника».

— Это же будет подтверждено? — с нажимом произношу, окидывая недоверчивым взглядом погрустневшие должностные лица.

Еще не хватало, чтоб ко мне кто-то заявился с требованием денег.

— А как же, — возмущенно краснеет Роваль. — Вот документ подписанный и заверенный. Вы чисты перед законом и банком.

Скрупулезно изучаю бумаги, пока эти двое прохаживаются по кабинету, рассматривая обстановку. Может, я и не много смыслю в этом деле, но просто так поверить на слово было бы несусветней глупостью.

И именно в этот момент, когда последние строчки развеивают мои сомнения в нечестности приставов и судебной системы, меня словно что-то толкает в солнечное сплетение. Я вскидываю голову и невольно утыкаюсь взглядом в окно, за которым по-прежнему маячит злополучная карета. Парень в ней сидит, как статуя, даже не шевелится, будто все это время неутомимо буравил меня взглядом, сверкая темными глазами.

— Кто это? — киваю подбородком на окно.

Господин Витмер поджимает губы. Зато господин Роволь сразу же выдает всю информацию.

Оказывается, бедного парня нашли в трюме одного из торговых суден — пытался зайцем пересечь море. Денег у него с собой не было, кто он и откуда говорить отказывался. Вот капитан по прибытии в порт и передал его властям. Придется теперь бедолаге, дабы оплатить проезд и штраф, поработать на благо города.

— Сколько он должен? — внезапно спрашиваю.

— Тридцать девять шиллингов, три пенса, — скороговоркой произносит Роволь.

Не моргнув и глазом, лезу в ридикюль и высыпаю на стол монеты. Спроси меня кто-то, зачем, я б не смогла ответить. Только чувствую, что поступаю правильно. И тепло, разливающееся в груди, словно маленькое солнышко, подтверждает мои догадки.

Приставы переглядываются, но от денег не отказываются. И Витмер быстренько сгребает монеты в кулак. Боится, видимо, что передумаю…

Нет, не передумаю. Хотя здравый смысл до сих пор не верит происходящему и не понимает причины моей благотворительности.

Из конторы выхожу со смешанными чувствами облегчения и глубокого затаенного ужаса — что теперь делать? Ладонь сжимает небольшой металлический ключ от склада. Его мне вручили вместе с копиями документов. На этих самых