– Я сделаю, что могу, – еле слышно прошелестело со всех сторон. – Я не оставлю тебя, девочка, наедине с Бездной. Она не сможет смотреть на мир твоими глазами...

– Луч, это значит...

Солнце, окружившее её, сказало:

– Это значит, что фейри не уничтожили свою смерть. Они лишь загнали её подальше, а она нашла путь в мир людей.

Белоголовый добавил, старательно прогоняя мысль, что настоящая Лучик, жена Дарри, пропала навсегда:

– Это значит, что те, кто уходят на Тейнд... Уходят не на перерождение. Они уходят к Бездне, делая её сильнее...

– Я прослежу за девочкой, я не позволю Бездне убивать её руками. И Дарри о моей гибели ни слова. Он не должен это знать - пусть думает, что я однажды смогу вернуться...

Солнце растаяло, а белоголовый прижал девочку к себе:

– Я буду с тобой, но мой дар защитит тебя лишь до взросления. Потом тебя будет защищать Лучик.

Она прошептала ему куда-то в плечо:

– Я больше никогда не буду рисовать... Я никогда... Отец не заставит меня пользоваться даром. Я не буду рисовать смерть.

– Что ты, ты просто обязана рисовать. Воплощать чужие мечты и надежды – что может быть светлее? Твой дар не должен пропасть, маленькая ведьма. Бездна не имеет права смотреть твоими глазами.

Он заглянул ей в глаза, и там далеко-далеко светило солнце так ярко, что тьме Бездны, смерти фейри ни за что не прорваться.

– Рисуй и радуй этот мир. Твой талант не должен пропасть.

Она робко улыбнулась ему и, снова заглянув в его синие глубокие, как озера, глаза, сказала:

– Она не помнит себя. Но она вернется. Она обещала – она всегда держит обещания. Она вернется. Только её родителям не нравятся босяки...

Белоголовый встал со скамьи, склоняясь в благодарном поклоне:

– Значит, придется штурмовать Антарктиду. И, спасибо тебе...

– Терри, меня зовут Терри Уильямс.

–