– Я… так говорила? – Она была рада тому, что в темноте не заметен горячий румянец, вспыхнувший на щеках.

– Да, – подтвердил Данте.

Острая, сладкая боль пронзила ее грудь. Если бы Ева была одна, легла бы, свернувшись калачиком, охватив себя руками в ожидании, когда пройдет приступ. Откуда-то взялись силы, чтобы выстоять и даже ответить Данте:

– Той Евы… больше нет. – Конец иллюзиям. Ее окружает реальный мир.

Зная, что проявляет трусость, она отвернулась и посмотрела на набегавшие волны, сверкающие серебром в лунной дорожке.

– Давным-давно я приняла решение отказаться от личной жизни… – Она замолкла, мучаясь от необходимости раскрыться – только так она могла заставить его изменить решение. – Есть большая, очень большая вероятность, что я заболею. Как моя мать… и бабушка.

Влажный воздух плотно окутал ее, мешая вздохнуть. Наконец она услышала его голос, глухой, как ночь, и мягкий, как бархат. Он был полон понимания и сочувствия.

– Это все объясняет. Наконец я вижу настоящую Еву.

Ева крепко зажмурила глаза.

– Финн знает? – спросил Данте.

– Нет. Он не должен волноваться. Мамина болезнь стала для него тяжелым испытанием. – Она перекинула через плечо тяжелую копну волос. – Прошу, не говори ему.

Наступила тишина. Ева боялась повернуть голову и взглянуть на Данте. Что она увидит в его глазах? Жалость? Или облегчение от того, что не связал жизнь с женщиной, ждущей приговора судьбы.

Ее спину опалил жар, будто Данте подошел ближе, и она чувствовала волны, исходившие от его могучего тела. Но он не дотронулся до нее, хоть ее сердце молило о прикосновении. Все, чего хотела Ева, – это замереть в его объятиях и услышать, что все будет хорошо. Проявление слабости? Ведь она знала, что бесполезно ждать помощи от других.

– Посмотри на меня, дорогая.

Ева не решалась.

– Данте… – Голос ее дрожал от слез. – Прости меня. Я сама виновата, не подумала о предохранении. – Господи, почему она уступила соблазну? – Я не могу допустить, чтобы ребенок пережил то, через что прошла я сама.

Прикосновение теплых пальцев к плечу заставило Еву вздрогнуть.

– Посмотри на меня, – настойчиво потребовал Данте, поворачивая ее лицом к себе. – Я не твой отец, Ева, и ненавижу слабость. Клянусь, что никогда не оставлю своего ребенка. – В его голосе звенела неподдельная искренность. – У меня хватит силы и власти, чтобы защитить его от любых невзгод. И я никогда не предам тебя. Ты мне веришь?

Ева слабо кивнула, потрясенная его горячностью.

– Ответь!

Слова сами слетели с губ:

– Я тебе верю. – Она не сомневалась. В эту секунду, как никогда в жизни, ей нужно было прильнуть к нему, поцеловать, разгладить резкие морщины боли, пересекавшие высокий лоб.

Почему он так странно смотрит на нее? Будто не может справиться с переполнявшими эмоциями. О чем думает? Она бы все отдала за то, чтобы прочитать его мысли. Может, Данте сожалеет о сегодняшней ночи?

Данте отвел с ее щеки влажный локон. Его лицо ближе наклонилось к ней, еще ближе. Сердце Евы замерло в ожидании поцелуя. «Пожалуйста, – молила она, – люби меня, покажи, что я желанна, позволь мне поверить…»

Теплые губы коснулись ее лба. Нежно. Успокаивающе. Первый поцелуй, который вызвал у нее протест, как ожог, как пощечина.

– Останься, пока мы не будем знать точно, дорогая.

– Не могу. Бутик едва держится на плаву. У меня несколько заказов, которые надо закончить.

Данте разочарованно опустил плечи. Можно подумать, он не хочет отпускать ее. Как бы не так!

Было время, когда Ева мечтала выйти замуж за Данте, и в мечтах она рожала ему ребенка – крепкого здорового малыша с темными кудряшками и глазами цвета янтаря. Но ей даже в голову не приходило таким образом поймать его в сети, привязать к себе. Наивная дурочка – она жила в сказке.

Подняв голову к усыпанному бриллиантами небу, она выбрала самую яркую звезду. «Я совершила роковую ошибку, мама! Не устояла перед искушением. Ведь для тебя не секрет, что он всегда был моей слабостью».

Одинокая слеза скатилась по щеке.

– Ах, Ева, – прошептал Данте, подхватил и крепко прижал ее к горячему телу. Она обняла его за шею, спрятала лицо на груди. Данте понес ее в дом. Объятия сильных рук окончательно сломили сопротивление. Медленные долгие ласки снова обессилили ее тело. Данте заставил ее забыть страхи, наполнил тело кипящей жизненной силой. Когда Ева в очередной раз содрогнулась от оргазма, она дала обещание остаться с ним еще на один день.

Облокотившись о косяк двери, Данте сложил руки на груди и глубоко вздохнул, успокаивая бешеный стук сердца.

Он обнаружил ее в кухне.

Ева инспектировала содержимое шкафов. Локоны цвета меда струились по спине. Данте ел глазами полуодетую фигуру: белый бюстгальтер под прозрачной сорочкой и кружевные трусики с розовыми бантиками.

Ева Сент-Джордж, а в скором будущем – Ева Витале, в чем Данте не сомневался.

Поздно ночью он получил из Лондона брачный контракт, зашел в спальню Евы и обнаружил пустую кровать. Кровь застыла в жилах.

Успей он подумать, сразу бросился бы в кухню. Сколько раз в доме ее родителей он заставал Еву в коротенькой пижамке среди ночи возле холодильника в поисках чего-нибудь сладкого. Он ощущал тогда невероятную сексуальную энергию, исходившую от нее – юной, счастливой, беззаботной.

Разительный контраст с той Евой поразил Данте, когда вечером на пляже перед ним предстала встревоженная, испуганная женщина. Ева замкнулась в себе, задор и веселое упрямство сменились уязвимостью и печалью. У Данте душа болела за нее.

Тихий, немного фальшивый мотив популярной песенки, который вдруг замурлыкала Ева, прервал его размышления. Встав на цыпочки, она эротично выгнулась, протягивая руки к верхней полке.

– Ага!

Данте понимающе улыбнулся и подался вперед, чтобы насладиться великолепным зрелищем. Его пульс угрожающе участился, когда, открыв банку шоколадного крема, Ева запустила туда десертную ложку. Закрыв глаза, она слизнула сладкую массу и застонала от наслаждения. Этого оказалось достаточно, чтобы страстное желание вспыхнуло с непреодолимой силой. Данте издал низкое горловое рычание.

Время будто замедлилось. Ева медленно повернула голову, увидела его и подпрыгнула от неожиданности, выронив банку из рук.

Данте рванулся вперед, но не успел. Раздался звон разбитого стекла. Густой шоколад вперемешку с осколками разлетелся по полу возле его ног.

– Господи… – Ева прижала ладони к груди. – Ты до смерти напугал меня!

Стараясь успокоиться, Данте отвел взгляд от ее маленьких босых ног.