Мисс Барбара словно забыла, словно перестала замечать добротную курточку Молли и её же сапоги, никак не вязавшиеся с образом несчастной сиротки из бедной семьи.

Реджинальд Картрайт вдруг резко и зло сощурился.

— Редкий случай. Обычно всё больше молодых мисс и леди подпадает…

— Не такой уж и редкий, один из двадцати, — возразила госпожа старший боцман. — В общем, мистер Картрайт, не жизнь там у Мэгги была. Оба они, мистер и миссис Перкинс, похоже… того… — Она зло сжала губы, щека её дернулась. — Били, в общем, для удовольствия…

— Н-да, — на лице старшего офицера «Геркулеса» отразились сложные чувства. — Вообще говоря, можно было бив полицию написать.

Молли поняла, что испытывать дальше удачу невозможно.

— Сэр, коммодор, сэр… мистер Картрайт… не надо, пожалуйста… я не хочу… там ведь… другие… мои сводные братья, сёстры… их собственные… с ними… они лучше…

— С бобби свяжешься — потом хлопот не оберёшься, — поддержала Молли госпожа старший боцман. — И не докажешь ведь ничего. Лучше я этому Перкинсу лишний раз по морде заеду. Прошлый раз, эх, пожалела, на этот не стану!

Мускулистые руки госпожи старшего боцмана сулили злополучному Перкинсу, судя по всему, большие неприятности.

— А если наш док Мэгги осмотрит? И рапорт по всей форме напишет? — предложил коммодор. — А мы с вами, Барбара, подпишемся как свидетели?

— Хм–м–м… — неуверенно протянула мисс Уоллес.

— Пусть, пусть осмотрит, — решил старший офицер «Геркулеса». — Лишняя бумажка в таком деле не помешает. Как говорят всё те же Rooskies — kashi nye prosit. Овсянки то есть не требует. Лежит себе и пусть лежит.

— Сэр коммодор, прошу прощения, сэр, но дайте я сперва сама, — решительно сказала Барбара, кладя руку на плечо Молли. — Девочка стесняется. Незнакомый мужчина, хоть и доктор…

— М–м–м, пожалуй, — согласился коммодор. — Я подожду за дверью.

Ой–ой–ой, похолодела Молли. Что ж сейчас будет, что будет?! На мне ж никаких следов! Нет и быть не может! Ну, кроме содранной коленки, так это ж у всех! Ой, что же я скажу? Мол, не смотрите, сошло уже всё?!

— Раздевайся, — велела меж тем госпожа старший боцман. — Доктора докторами, а я тебя в обиду никому не дам.

У Молли язык словно примёрз к нёбу. И, вместо того чтобы залепетать, что, мол, побои уже не видны, она покорно принялась стаскивать куртку и вязаный свитер.

— Давай–давай, — приободрила её Барбара. — Меня стесняться нечего.

Пуговицы выскальзывали из пальцев. Что она скажет, что она скажет? И почему до сих пор молчит?! Чего ждёт?!

Наконец дошло и до последней, нижней рубашки.

Молли спустила её с плеч и замерла, низко опустив голову, уставившись в пол, ничего не видя вокруг себя. Щёки её пылали, и больше всего ей хотелось без долгих проволочек попросту провалиться сквозь стальную палубу.

— С–с–с-с… — вдруг зло выдала госпожа старший боцман. — С–с–сук… ох, прости, Мэгги, дорогая. Н-да… ну, он у меня получит. И жёнушка его тоже. Вот уж кого я за волосы оттаскаю и приводным ремнём отхожу по тощей заднице безо всякого сожаления. Та–ак… накройся… ага… Сэр коммодор! Заходите.

Молли не успела даже ойкнуть. Она лишь упорно глядела на носки собственных ботинок и чувствовала, что её ушами уже можно растапливать паровозные топки.

— Можно, да? — осторожно осведомился коммодор. И тоже, как и госпожа старший боцман, издал какой–то странный звук, выдыхая сквозь сжатые зубы свистящее шипение или шипящий свист.

— Я полагаю, — каменным голосом объявила мисс Уоллес, — сэр, я полагаю, сэр, — поправилась она тотчас, — что это снимает все вопросы. Думаю, вашего рапорта и моего свидетельства хватит.

— Да, — после паузы ответил мистер Картрайт. — Да, Барбара. Вы были правы, мисс старший боцман. Господи, бедная девочка. Да чем же это они её?.. Девятихвосткой?

— Судя по всему, да, сэр. А на это гляньте! Явно с когтями была…

— Господи! — вновь содрогнулся Картрайт. — Честное слово, у меня бы тоже нашлась тема для краткого разговора с мистером Перкинсом, не только у вас, Барбара. Как takikh, как on, tol'ko zemlya nosit!

— Простите, сэр, я не так хорошо владею поговорками Rooskies…

— Вызывает удивление устойчивость земной поверхности под такими личностями, что они не проваливаются.

— Хм-м. Хорошее изречение. Варварское, но верное. Но… что же делать с Мэгги?

— Что делать, что делать, госпожа старший боцман? Составить акт осмотра. Подать мне на подпись. Я переговорю с капитаном. В исходе не сомневаюсь. Так что… занесите мисс Мэгги…

— Маргарет.

— Мисс Маргарет Перкинс в списки экипажа бронепоезда «Геркулес», должность — юнга, с соответствующим званию вещевым и денежным довольствием. А, ну и кошку её занесите тоже. Она правда хорошая крысоловка?

— Сэр, при мне словила здоровущую крысу и вытащила прочь из броневагона, трепать внутри не стала!

— Очень умная кошка. Действуйте, Барбара! — Мистер Реджинальд Картрайт вдруг быстро протянул руку, погладил Молли по голове и стремительно вышел. По коридору раздались его удаляющиеся шаги.

— Сэр, есть, сэр!

…Молли ничего не понимала. Что они там на ней увидели?..

— Не, я этого так не оставлю… — бормотала меж тем мисс Уоллес, яростно хлопая ящиками. — Где эта сучь… — прости, Мэгги — где эта несчастная форма? Ага, вот ты где… ну, вылезай давай. Ты сама–то видела, что они с тобой сотворили?

— Н-нет… — только и выдавила Молли, по–прежнему глядя строго вниз.

— Оно и понятно, у тебя глаз на затылке нет… становись сюда, к зеркалу. Я второе подержу. Да не отворачивайся! Гляди сама!..

Молли поглядела. Ну да, спина. Её спина. Родинки, шрам приметный пониже левого плеча, когда с качелей как–то сверзилась. На что там смотреть?

Но госпожа старший боцман явно что–то там углядела. И сэр коммодор тоже. И, более того, решили, что мистеру Перкинсу хорошо бы прописать по физиономии. Другое дело, что мистер Перкинс уже «подвергнут релокации» и зря станет мисс Барбара Уоллес отыскивать его по разъездам и постам.

— Честное слово, сама б не увидала… — качая головой, говорила меж тем боцманша. — Нет, Мэгги, нечего тебе там делать. Не бойся, тут если подзатыльник дадут, так исключительно за дело. Ну, разглядела?

Молли кивнула. Уши её пылали по–прежнему.

И она по–прежнему ничего на своей спине не видела, никаких побоев.

— Одевайся, — решительно сказала наконец госпожа старший боцман. — Ты теперь юнга «Геркулеса». Идём в каптёрку. Обмундируем тебя, пока время есть. Завтра–то на рассвете, говорят, выходим…

Молли зажмурилась. Сердце колотилось, дыхание сбивалось.