Она заглянула в его янтарные глаза и увидела, что они потемнели до золотисто-коричневого.

«Он тоже хочет меня», — промелькнуло у нее. И от этой мысли по телу ее пробежала дрожь.

Тут он шагнул к ней, и теперь ее груди касались его широкой груди. У нее перехватило дыхание, и в тот же миг Лейтон проговорил:

— Для ваших скандалов я вам не нужен. В вашем распоряжении есть граф.

Ею овладело замешательство и от его слов, и от его близости.

— Я видел вас с Аллендейлом, смеющуюся… и довольную. — Последние слова он процедил сквозь зубы.

— С Аллендейлом?.. — переспросила Джулиана, силясь сообразить, о чем он говорит. И тут до нее дошло. — А… вы о Бенедикте?

Глаза его сверкнули, и он заявил:

— Вам не следует говорить о нем с такой фамильярностью.

Джулиана мысленно улыбнулась. Похоже, герцог сердился. Нет, злился. Нет, ревновал!

Это выражение исчезло прежде, чем она успела насладиться им.

Эта мысль придала ей смелости, и она с усмешкой спросила:

— Вы имеете в виду, что я не должна называть его по имени?

— Вот именно.

— Но вы не придерживались таких правил, когда мы только познакомились… Саймон. — Она произнесла его имя шепотом.

Он судорожно сглотнул и проворчал:

— А следовало бы…

— Но вы хотели, чтобы я считала вас тем, кем вы не являетесь.

— Полагаю, мы оба виновны в том, что скрывали тогда свое истинное лицо.

Ее охватила печаль пополам с гневом.

— Я не скрывала.

— Разве? Тогда почему же я поверил, что вы…

«Ровня». Он этого слова не произнес, но она все равно его услышала.

— Тогда, похоже, вы считали меня достойной вас. — Она вскинула подбородок, и губы ее оказались в каком-то дюйме от его губ.

Желание исходило от него волнами. Может, он и сопротивлялся своему желанию, но ничего не мог с ним поделать — она его чувствовала.

Тут он наклонился к ней, и Джулиана затаила дыхание, ожидая прикосновения этих губ, желая почувствовать их с отчаянием, в котором ни за что не призналась бы.

Казалось, весь мир померк, отступил, исчез, так что не осталось ничего, кроме этого мига и их двоих в тихом полумраке. Его теплый золотистый взгляд был устремлен на нее, и ей казалось, что его тепло окутывает ее, засасывает, словно в омут. Губы Саймона замерли в дюйме от ее губ, и она ощутила его дыхание.

— Вы сама по себе настоящий скандал, — прошептал он с нежностью прямо ей в губы и тотчас отступил на несколько шагов — подальше от нее.

Из груди ее вырвался вздох разочарования, а он добавил:

— Скандал, который я не могу себе позволить.

— Вы же хотите меня, — вырвалось у Джулианы, и она тут же пожалела о своих словах.

Герцог окаменел. Потом наконец ответил:

— Разумеется, я хочу вас. Я же живой человек, мужчина. А вы яркая, полная жизни, красивая. И вы так горячо откликаетесь на меня, что мне хочется опрокинуть вас на спину и подчинить своей воле. Но все поступки имеют последствия, мисс Фиори. Факт, который вам не вредно было бы помнить, прежде чем очертя голову бросаться в свои детские игры.

Она прищурилась.

— Я не ребенок.

— Разве? Да вы понятия не имеете, что делаете. Ну, допустим, я уступлю вашей страсти, Джулиана. И что потом? Что дальше?

На этот вопрос у нее не было ответа.

А он продолжал:

— Вы никогда в жизни не задумываетесь о будущем, не так ли? Никогда не представляете, что будет дальше, после того как испытаете что-либо здесь и сейчас. — Он помолчал, затем воткнул нож поглубже. — Если это не свидетельствует о вашем ребячестве, то что же тогда?

Он ужасно разозлил ее. Разозлил тем, что обнажил ее душу. Тем, что знал о ее ошибках и слабостях лучше ее самой.

— Так вот, я отказываюсь от нашего пари. Мне вообще не следовало соглашаться на него. Вы представляете опасность для самой себя. И для меня, разумеется. А я не могу позволить себе роскошь проучить вас, хотя вы того заслуживаете.

Она понимала, что должна согласиться, должна освободить его — освободить их обоих — от этого глупого, нелепого пари, которое угрожало их репутации, их чувствам, их разуму.

Но он так разозлил ее, что она не могла позволить ему выиграть.

— Если точнее, то вы не отказываетесь, а изменяете своему слову, — проговорила Джулиана с усмешкой.

На скулах его заиграли желваки.

— Мне следует все рассказать Ралстону.

Она приподняла бровь.

— И вы полагаете, это вам поможет? — Они стояли лицом к лицу в полутемном коридоре, и Джулиана, чувствуя исходящую от него ярость, упивалась ею — ведь он так редко проявлял эмоции. — Имейте же мужество. Мне не потребуется много времени, чтобы поставить вас на колени.

Глаза герцога потемнели от гнева, и она поняла, что зашла слишком далеко. На мгновение ей показалось, что он сейчас схватит ее за плечи и хорошенько встряхнет. Но он тихо проговорил:

— Я отводил и куда худшие угрозы моей репутации, чем вы, мисс Фиори. Даже и не думайте, что одержите верх. Что ж, если вам нужны эти десять дней — они ваши. Делайте что хотите.

— Непременно.

— Но не ждите, что я стану облегчать вам задачу.

Ей бы следовало испытывать удовольствие от этой маленькой победы, но она, глядя, как герцог возвращается в свою ложу, к своей идеальной английской невесте, испытывала совсем другое чувство — что-то очень похожее на тоску.

Грубость — совершенно неприемлема. Истинная леди придерживает свой язычок.

«Трактат о правилах поведения истинных леди»

Самое волнующее у модистки — вовсе не шелест шелка, но шепоток скандию…

«Бульварный листок». Октябрь 1823 года

— Англичанки тратят на покупку нарядов больше времени, чем вся остальная Европа, — заметила Джулиана, откинувшись на спинку дивана в примерочной портнихи.

— Должно быть, вы никогда не видели французского магазина, — сухо отозвалась мадам Эбер, ловко подкалывая на талии Калли прелестный клюквенный твил.

Марианна рассмеялась, внимательно разглядывая ярко-зеленый бархат. И тут же поспешила успокоить модистку, с улыбкой сказав:

— К счастью, мы заполучили к себе лучшую французскую портниху.

Джулиана тоже улыбнулась. Ее подруга очень уж ловко избежала дипломатического промаха.

— Ваша светлость будет прекрасно смотреться в бархате, — пробормотала мадам Эбер, не отрываясь от своей работы. — Могу я предложить под пару платье из золотисто-зеленого шелка? Оно сделает вас первой красавицей зимнего бала.