Сам Микаэль, кстати, практически не обладал атакующими навыками. Что, впрочем, с лихвой компенсировалось тем, что он при помощи своей лютни обрушивал на врагов массу проклятий, из-за которых те замедлялись, промахивались, замирали в ужасе, а некоторые даже засыпали прямо в бою.

Впрочем, не обходилось и без проблем. Главная проблема заключалась в том, что у этой группы не было толкового лечения. У Микаэля была единственная мелодия, которая лечила всю группу на 5 % здоровья и, судя по всему, имела огромный откат. У Пола тоже было какое-то умение-мантра, которой он излечивал всем спутникам (но не самому себе) 3 % здоровья и накладывал на 20 секунд усиление, которое блокировало 33 % любого получаемого урона.

Второй проблемой уже лично Сарефа было то, что он на пятой позиции ужасно страдал от своей точности. Казалось бы, 82,5 % — не такая уж и маленькая точность, но словами было не передать, как его раздражало, когда очередной выстрел из арбалета летел мимо цели. Конечно, у него была метка, но обычную метку на каждого врага не наложишь. А если накладывать метку при помощи арбалета — так за эти десять секунд его товарищи вполне уже могли зачистить очередную партию врагов.

* * *

— Да уж, парень, — сказал Микаэль, когда они остановились на первый привал, — должен признать, что в группу нашу ты вписался неплохо. Мажешь ты иногда, конечно, курам на смех, но зато лечение у тебя хорошее. Его нам прямо не хватало.

— Это точно, — кивнула Джинора, — два раза так глупо подставилась, думала, уж с ног меня собьют за такую ошибку. Но нет, Сареф, ты страхуешь прямо, как надо.

— Да я как бы заметил, — уязвлённо отозвался Сареф, — неужели вам хватает этого лечения? Это же, как ты сам только что выразился, курам на смех.

— Так Рокси у нас была главная по лечению, — вздохнул Микаэль, — а у меня да, это не лечение, а так, профилактический трынь-дрынь. Если у нас дела идут совсем плохо, тогда я прекращаю атаковать и занимаюсь только лечением. Потому что в этом случае каждое следующее срабатывание способности лечит в 2 раза больше, чем предыдущее. Но откатывается у меня это умение целых 30 секунд. И, сам понимаешь, даже эти тридцать секунд враги обычно не дают тебе спокойно стоять. А вот у тебя да, лечение хорошее.

— Слушай, Роггвир, — спросил Сареф, которому было совершенно не нужно, чтобы спутники углублялись в изучение его способностей, — а как ты выбрал себе именно это оружие? Нет, я, конечно, читал про глефы, но, признаться, впервые в жизни вижу того, кто серьёзно с ней дерётся.

— Да даже не знаю, — пожал плечами Роггвир, — как-то с детства у меня пошло, что не нравится мне, когда враг подходит слишком близко. И с мечом я всегда чувствовал себя неуверенно. Ну, после этого меня начали тренировать с копьями. Но это тоже было не то. Ну да, дистанция там, все дела, но один неудачный тычок — и копьё застряло в теле врага, и ты остался без оружия.

И так шло это дело до 14 лет, когда на мой день рождения к нам приехал дядя Исмарк смотреть, чему я научился.

— Исмарк приезжал к вам? — удивился Сареф, — зачем?

— Ну, во-первых, вся ветвь Аргелос-Джеминид, к которой я, собственно, принадлежу, своим благополучием обязана Исмарку, — пожал плечами тот, — если я ничего не путаю, мать Исмарка была двоюродной сестрой моему деду. И пятнадцать лет назад Исмарк с одобрения главы Адейро ввёл нашу ветвь в состав знати клана. Ну и, во-вторых… да это, в общем-то, обычная практика, — он пожал плечами, — высокопоставленные члены семейства Архварт-Джеминид ведут учёт всем, кто может выступать на Состязаниях от имени клана Джеминид. Твои мать и отец, кстати, тоже этим занимаются. Странно, что ты этого не знал.

Сареф нахмурился. Он действительно этого не знал. Оказывается, у всех членов его семьи были клановые обязанности, причём довольно ответственные. Возможно, что даже Джайна занималась чем-то похожим. Ведь, признаться, последние 2 года Сареф пересекался с ней на удивление редко. Но здесь Сареф своей вины не видел. Ведь главное было не то, что он об этом не знал. А то, что он об этом н знал — и Адейро это устраивало. Что только лишний раз подчёркивало факт того, что у Сарефа в клане Джеминид не было будущего.

— Ну, так вот смотрит Исмарк мою тренировку, смотрит, да и говорит: Да дайте вы мальчишке глефу, ну что вы над ним издеваетесь? И вот после этого дали мне это оружие, и я как-то сразу понял — моё. Да, пришлось тренироваться очень много. Да, руки порой ломило так, что страшно вспомнить. Но как же это себя стоило. И потом, когда мне исполнилось 18 лет, и я получил свои Таланты Полуторного Совершеннолетия, это себя стоило. Исмарк так же приехал посмотреть мою тренировку — и всего через 10 минут согласился пополнить моим именем список тех, кто может представлять наш клан на Состязаниях в будущем. И вот прошло 5 лет… и я здесь, готовлюсь к самому важному событию в моей жизни.

— То есть, Исмарк хорошо к вам относится? — уточнил Сареф. Нет, он, конечно, уже в значительной степени отошёл от своих предубеждений насчёт этого человека, но всё же удивительно было слышать, что Исмарка интересует в этой жизни не только его дочь.

— Да, — тихо согласился Роггвир, — Исмарк в то время ещё не отошёл от своей личной трагедии… да принесёт покой Система почтенной Адриане… Но всё же он вспомнил о долге крови и позаботился о нашей семье, хотя положение наше тогда было… незавидное. И мы обязаны ему всем, что имеем.

— Понятно, — кивнул Сареф, после чего повернулся к девушке, — Джинора, а тебя можно поспрашивать?

— Ну, рискни, — хмыкнула Джинора, — только, надеюсь, сам понимаешь, что за иной вопрос можно схлопотать и в нос.

— Да никаких личных тайн мне от тебя не надо, — пожал плечами Сареф, — просто мне интересно, если не секрет… почему именно меч и щит?

Джинора на этот вопрос внезапно улыбнулась. Как видно, он пришёлся ей по нраву. Ну, или вызвал приятные воспоминания.

— Ну… знаешь, когда у тебя есть два старших брата, которые искренне уверены в том, что лучше тебя знают, как девушка должна себя вести, во что одеваться, что говорить и так далее, это очень сильно действует на нервы. И однажды я не выдержала и запустила в него тарелку. Причём как-то так правильно её метнула, что выбила ему несколько зубов, представляешь? Как он потом верещал, когда целитель ему новые зубы растил — до сих пор вспомнить приятно. Ну и с тех пор за мной повелось, что когда братья начинают нести мне новую чушь — они снова получают тарелкой по зубам. Правда, в следующие разы я силу старалась контролировать. А то меня тогда крепко наругали всё-таки.

А потом… когда мне было 16, отец завёл речь о том, что пора бы мне объявить о помолвке с кем-нибудь из наших соседних кланов, чтобы, когда мне исполнилось 20, можно было бы сразу играть свадьбу. И… в общем, угадай, что я сделала?

— Ты запустила тарелкой в челюсть своему отцу? Главе клана? — с восхищением спросил Сареф.

— Мой отец не глава клана, — покачала головой Джинора, — хотя мы, конечно, принадлежим к знати Ниафрост. А так… да, ты угадал. Как он после этого рассвирепел, я его таким тогда всего один раз в жизни видела. К счастью, за меня вступился дедушка, один из советников, кстати, и меня не стали бить. А вместо этого сослали в тренировочный лагерь на одну неделю. И… знаешь, я понимаю, что для меня это должно было быть наказание — но мне там так понравилось! Никто с тобой не нянчится, с тобой обращаются так же, как с остальными. Причём, раз я всё-таки была девушкой, то меня не заставляли чистить отхожие места или таскать тяжести. А в остальном — красота. Хотя жрачка там ещё была так себе… но ничего, привыкла. И с тех пор мне, собственно, и разрешили тренироваться.